ТХ-драбблТом часто испытывает совершенно не те, неправильные чувства. Он часто противоречит себе, получает удовольствие от, казалось бы, утомительных вещей и страдает там, где нужно веселиться. Нет, иногда, конечно, на него находит и все меняется: снова становится проще и мягкая женская грудь в руку ложится что надо, и пустые разговоры-подьебки действительно веселят. А иногда он вспоминает, понимает, что пропал и снова, снова, снова вспоминает их совместную с братом ошибку, которая должна была остаться в прошлом, но вот чего-то не осталась. Чего-то. Чего? Словно они договорились сжечь ее, эту тайну, а Том нарушил обещание и выкрал то, что подлегало уничтожению. И от этого он никак не может расслабиться, проматывая в голове воспоминания, каждый раз боится, что подловят. Но ведь его мысли никто не может увидеть. Не так ли? Даже Билл, и не важно, что он смотрит, словно прожигает дыру, по всем правилам он не может, а все остальное только его догадки. Ничего он не докажет. А Том, он… Да, он украл то, что не смог отдать: горячий шепот, влажные поцелуи, горящие безумием глаза. Запах… Его охеренный запах.
Том не заигрался, нет. Он просто влюбился, тшшш… Это все глупость и при правильном подходе прошлое останется там, где ему и место.
*
У Тома не так много вещей, которыми он действительно дорожит настолько, чтобы не делиться с братом, но тренажер похоже скоро станет одним из таких. Том заказывал его себе - сам тыкал пальцем на понравившуюся в каталоге картинку, а теперь приходится ждать. Стоять, облокотившись о стену и наблюдать, как мышцы брата напрягаются, как он нервно облизывает сухие губы, поднимая вверх и вниз тяжелую железяку. Конечно, можно было бы заняться чем-то другим, покачать пресс, попинать висящую с потолка грушу, пробежаться, в конце концов, но Том смотрит, будто не может не смотреть.
- Как Риа? – между короткими выдохами интересуется Билл.
Том дергает плечом, брат этого заметить не может, но каким-то известным только им двоим образом, все равно улавливает ответ.
- Как Андреас? – в свою очередь интересуется Том.
- Утром уехал, - коротко бросает Билл. – Увеличь нагрузку… - Билл опускает руки, затем каждую, обхватив за локоть, притягивает к себе, разминая. Он снова захотел измениться. И если в понятиях знакомых девушек это значит распрямить волосы и купить другое платье, то Билл ломает себя, крутит, лепит, как из пластилина, да так ловко, что Тому становится жутко.
Том подходит медленно, поднимая дополнительные диски по десять килограмм и фиксирует. Билл под ним тяжело дышит, но Том знает, что если брат чем-то загорелся, то меры он не знает, не остановится.
Остановился он только один раз - их остановил. Зачем только? Неужели сейчас лучше. Цепляясь за украденные у них воспоминания, Том представляет, как он перехватывает поднятые руки Билла, фиксирует их у них над головой и садится на его бедра, трется через тренировочные шорты, задирает вверх края серой майки, вылизывая проявившийся на животе рельеф.
Том трясет головой и подходит к панорамному окну, изучать газон. Нельзя думать о дурном, нельзя… А что если на газоне, когда включится поливальная система, Билл моментально стал бы мокрый, блестящий, скользкий. Такой, что было бы даже трудно удержать в руках. Соленая от пота кожа стала бы пресной на вкус из-за воды, мокрые волосы, прилипшая одежда… Стоп. Назад. К черту газон.
Когда Том оборачивается, Билл просто сидит на тренажере, оставив железо в покое.
- О чем ты думаешь? – тихо спрашивает он, рефлекторно поднимает руку, чтоб заправить за ухо прядь. Но нет больше никаких прядей. Нет. Он сам к себе еще не привык – просто нервничает, просто прошлая прическа и прошлые ненужные движения.
- Да так… Как обычно, - туманно отзывается Том. В данный момент он думает, что если поцеловать Билла, то можно уколоться о щетину. Ну, и не только в буквальном смысле уколоться. Просили же не вспоминать, оставить все в прошлом.
- Хочешь? – Билл не уточняет что, но Том понимает, что разговор о тренажере и качает головой:
- В отличие от тебя, для меня это почти интимный процесс, не люблю, когда кто-то смотрит.
- Я тебе не дрочить предлагаю, - Билл еле заметно улыбается.
- Я понял, - сухо сообщает Том и зачем-то ведется: подходит, ложится на спину, широко расставляет ноги, обхватывает железную трубу, поднимает вверх и тут Билл наваливается на нее сверху упираясь руками:
- Тяжело.
- Н-нет, - цедит Том, продолжая держать на вытянутых.
- А трясешься чего?
- Отпусти.
Билл легко выворачивается и отходит на шаг.
- Я измениться хочу.
- Что опять? - Том смотрит на него снизу вверх. Ему почти даже не интересно.
- Не знаю. Новый пирсинг, туту, одежда, прическа… Все не так! Я другого хочу. Все время другого.
- А я что? При чем здесь…
- Помнишь там, когда ты, когда мы… И я… - Билл улыбается, снова пытаясь заправить несуществующую прядь. – Нам было хорошо, да?
Том прикрывает глаза, опускает железо и молчит. Значит, прошлое прошлому, да? Не-ет. Нет, не один он тут вор.
- Было… Ты же хотел забыть?
- Да, я пытаюсь. Я пытаюсь все изменить. Мне нужно измениться. – Билл разворачивается и быстрым шагом выходит. А Том представляет, как догоняет его в коридоре, прижимает к себе и умоляет оставаться собой. С собой.