Автор: Being (это я)
Название: Они просто больны (а это слэш)))
Статус: закончен
Размер: mini
Персонажи: Том/Билл
Жанр: Slash, Romance, АU
Рейтинг: PG-13
Описание: немного слащавая бытовая зимняя сказка.


читать дальшеНикто уже и не ждал снега в этом году, но он пошел.
Именно в этот странный день, в этот нелепый праздник.
Он в медленном вальсе закружил по Берлинским улицам, запоздало укрыл одеялом сонные парки и, прежде чем раствориться в Шпрее, под колесами автомобилей, подошвами многочисленных прохожих, прежде чем превратиться в обычную будничную слякоть - он успел подарить людям сказку. Простую зимнюю сказку, которую все мы так ждем, но в которую уже совсем перестали верить.

-Свен! – закричал на всю улицу Том и уже тише шепнул идущему рядом брату, - терпеть не могу когда он такой.
- Какой?
- Когда убегает.
Билл лениво улыбнулся:
- Так никто не любит, но признайся, что сегодня ты терпеть ничего не можешь.
- Быть может, – угрюмо согласился Том, наконец ловя сына за руку, – сегодня же такой чудесный праздник из серии «ощути в полной мере, что твоя жизнь дерьмо, и то, насколько ты одинок».
- Даром ты так, – шепнул Билл, указывая на Свена, – ты сейчас опять выдашь весь свой высокоинтеллектуальный словарный запас, а потом Кристен будет нам названивать, пытаясь узнать, откуда ваш сын всего этого нахватался.
- Ты знаешь мое мнение касательно всей этой ситуации. Я не хочу повторяться, устал.

Так было каждый год, так было до встречи Тома с Кирстен, так было после рождения Свена, так будет.
Каждый хренов День святого Валентина они встречали с братом вместе.
Вначале по привычке, потом по обстоятельствам, теперь…
А теперь уже было слишком поздно что-либо менять.

Они погрязли друг в друге, в своей серой устоявшейся жизни, в разделенном на двоих быте, потерялись где-то между этажами своего дома.
Хотя, если спросите, то жили они на восьмом.
Всегда.
Пили по утрам крепкий кофе и вместе выезжали.
Приезжали, правда, по отдельности, но только чтоб потом, опять таки вместе, пить уже осточертевший кофе, смотреть телевизор и говорить о том, что по сути никого из них и не волновало.

Эта была не та жизнь, которую они себе представляли в детстве, не та идеальная картинка, в которой присутствует красавица-жена, умница-дочка, успешный сын и банальная, как и всё остальное из установленного общественным мнением списка, собака.

Том пытался бежать от той жизни, что странным образом зациклилась на его брате.
Причина побега – сдали нервы.
Спросите почему?
Нет, наверно не стоит спрашивать, это не имеет значения, Том все равно стал бы все отрицать.
Тогда зачем ворошить прошлые страхи тогда, когда в данную секунду их так умело засыпает снег.
Главное что плодом этого побега стал Свен, уже довольно смышленый мальчишка, для своих четырех лет. У него были вьющиеся каштановые волосы и до смешного большие серо-зеленые глаза. Он и был причиной Тома не жалеть о прошлом.
Его мать, Кирстен, часто отправляла его «немного пожить у папы с дядей», ведь у нее была своя жизнь, особенно в этот день.
Тому вообще казалось, что счастливы все вокруг.
Все, кроме него.
Даже Билл, который сейчас с улыбкой на лице отвечал на миллионный только за сегодняшний день вопрос Свена:
- А почему этот дом весь в красных ленточках?
- Дело в том, – издалека начал Билл, – что когда-то давным-давно жил священник Валентин, он тайно венчал влюбленных…
- А почему тайно?
- Потому что римским легионерам было запрещено заводить семью, император не хотел, чтоб это подрывало их воинский дух. Но людям не запретишь любить…
- Ты бы еще с первобытнообщинного строя начал, – не выдержал этого издевательства над своими убеждениями Том. – Тебе задали четкий вопрос конкретно про ленточки. А ленточки, Свен, тут развесили потому, что этот дом – психиатрическая лечебница. А этот самый Валентин для нашей культуры - прежде всего покровитель сумасшедших.
- Сумасшедших? – мальчик словно искал подтверждение этому странному слову у дяди.
- Ну да, папа тебе все правильно говорит… сумасшедших.
- То есть это плохой праздник? Для плохих людей?
- Плохой праздник, – не удержался, чтоб не согласится Том.
- Только сумасшедшие это не плохие люди, – возразил Билл, – они же ни в чем не виноваты, они просто больны.
- Ладно, Свен, иди пока поиграй с дядей в парке, а я вот в этот магазин зайду. – Том указал на яркую вывеску супермаркета.
- Пап, а мне что-нибудь?
- А ты себя хорошо вел? – спросил Том, изобразив глубокую задумчивость на лице.
Мальчик рассмеялся.
- Хорошо! – хотя прозвучало это уже довольно капризно.
- И мне тогда что-то тоже, – шутливо подхватил его тон Билл.

Том не ответил, он был слишком занят, разглядывая двух своих самых близких людей сквозь такую непривычную пушистую снежную занавесь.
Странное чувство, теперь уже нельзя просто протянуть руку и коснуться их, ведь есть преграда и ее даже видно в воздухе, но она все опадает и опадает, и нет этому конца.


А потом, глядя на их снежную войну в парке, Том еще долго стоял в стороне, не решаясь нарушить это дурачество. Словно они два друга, словно одногодки, не смотря на то, что Билл худощавая двухметровая шпала, но больше пяти ему сейчас не дашь. И это было так правильно.
А «правильности» в своей жизни Том не чувствовал уже очень давно.

Наверное, в этом нет ничего страшного, ведь это день всех сумасшедших, но, даже переодевая сына после прогулки, Том четко представлял себе по звукам из кухни то, что сейчас делает брат: слышал, как он наливает воду в кастрюлю, как открывает пакет, наверняка с рисом. Билл любил готовить рис с яблоками, и делал его всякий раз, когда приезжал Свен.
И хотя одевал Том сейчас сына, но мысли все равно возвращались к Биллу, к тому, что мог уже успеть надеть он, наверняка те светло-голубые джинсы, в которых пять лет назад ходил на собеседование по поводу работы, теперь, когда внизу они основательно потерлись об асфальт, он стал носить их дома. После стирки они всегда становились очень узкими и, не смотря на худобу Билла, все же как-то умудрялись его плотно обтягивать. Это было и наказанием и счастьем одновременно, в такие дни Том часто смотрел на брата, изучал его заново, когда тот вставал с дивана, когда шел куда-то по коридору… И слюна собиралась все как-то быстрее обычного.

Билл заранее знал что, зайдя на кухню, Том найдет причину для скандала, в этот день он искал ее абсолютно во всем.
И отчасти Билл разделял это отчаяние, но он никогда не считал себя одиноким, а Том себя считал таковым, и от этого становилось немного больно.

Том вообще был мастером, чтоб ударить побольнее. И не потому, что такой меткий, совсем наоборот, медведь медведем: раздавит и не заметит.

- Билл, ты мог бы заняться чем-то другим? Я вполне в состоянии самостоятельно приготовить ужин своему сыну.
- Как скажешь, – он передал Тому ложку, которой мешал рис, и, сев за стол, стал катать по нему яблоко, что доставал для того, чтоб порезать в кашу.
- А в комнату к себе ты пойти не хочешь? – Том понимал, что груб, но взять себя в руки было сложно. Он не хотел это чувствовать, не хотел быть просто семьей этому человеку, особенно в этот день.
Хотя с такими мыслями семьей и не особо-то станешь, только врагами, а этого допускать было нельзя, потому что за этим порогом жизни не было, не могло быть.

А дальше все по накатанной, все тот же кофе на ночь, бдение с братом перед телевизором в темной комнате, хотя наутро никто из них так и не помнил какой фильм они смотрели, или с каким счетом закончился футбольный матч. Они просто сидели рядом плечом к плечу, а другие предлоги даже для такой близости находить было сложно.

В коридоре раздались быстрые шлепки босых ножек.
- Смотрите, что я нашел, – Свен радостно помахал алой лентой. - Помните, как в вашей истории. - Он неумело повязал ее на ручку двери Тома и довольно рассмеялся своей шутке. - Я объявляю это комнатой психов, а я один нормальный!
- Я тоже тогда буду нормальным, когда перейду к себе в комнату, – справедливо заметил Билл.
- Тогда…. тогда – да, – немного расстроившись, согласился Свен, только заметив промах в своем плане.
- А спать тебе еще не пора? – безынициативно поинтересовался Том.
- Я уложу, – быстро откликнулся Билл и вывел мальчика из комнаты.


Как же Том ненавидел этот день, просто до слез, до боли в голове, до хруста в кулаках. Очень хотелось попробовать напиться, но у него был Свен, ради него нужно держаться, был еще Билл, но ведь был брат, а самого Билла не было.

«Брат» отнял «Билла», и этого Том никогда не сможет простить «Брату».

Снег, что так редко бывает в Берлине, шел сегодня практически целый день. Он сделал город сказочно красивым. Его белизна сейчас так сияла в свете фонарей и неоновых вывесок, что даже родная улица казалась незнакомой.
- Красиво, да? – по телу Тома мгновенно пробежала легкая дрожь, так было всякий раз, когда голос Билла разрывал тишину.
Он обернулся, брат стоял возле двери и легко поддерживал двумя пальцами торжественно повешенную Свеном красную ленту.
- Что красиво? – растерялся Том.
- Не знаю, все, наверно, день сегодня красивый, правда?
- Да и…то есть…
- Помнишь, Том, что он сказал? Это комната психов. Как думаешь, выходит здесь можно делать все что угодно, все что хочешь? Все же заранее оправдано положением.
- Выходит, – опасливо согласился Том. – Он пока еще не до конца понимал к чему это все, но от чувства, что сейчас они ступили на хрупкий весенний лед, было невозможно избавиться.
- А что ты хочешь? – тихо спросил Билл, выпуская из длинных пальцев ленточку и закрывая дверь. Он подошел к брату и тоже замер, глядя в окно. – Снег красивый.
- Ты тоже. Нет, я хотел сказать …
Билл внезапно резко закрыл лицо руками, словно пытаясь исчезнуть или оттолкнуть этот момент.
- Не надо ничего говорить. Мне скоро тридцать, Том. А я связан, я тобой связан, ты опутал меня своими проклятыми дредами, повредил рассудок своими улыбками, а еще знаешь что? – Билл сейчас стоял так близко, что Том чувствовал тепло его дыхания у себя на лице. – Это все твоя вина, твоя!! Еще тогда, в детстве, ты придумал этот дурацкий договор, предложил никогда не расставаться, а я согласился, мы плюнули на ладони и пожали руки. Это была сделка с дьяволом?! Том? Как это исправить?
- А ты хочешь это исправлять? - вопрос был задан так жестко, словно Билл был подсудимым, а Том прокурором.
Но это сработало, немного отрезвило и отогнало подступающую истерику.
- Но ты же сам хочешь, ты тоже бежишь от этого!
- А если я перестану бежать, Билл? Что будет тогда? Как ты к этому отнесешься? Я не могу рисковать, ты должен понимать, что я не могу…

Его прервали губы Билла, горячие руки, что крепко держали за плечи, так что не вырваться, так, что вырываться и не хочется. Толика оставшегося сознания была сосредоточена только на том, чтоб не сильно шуметь, потому как из всех вечеров одиночества, они выбрали именно тот, в который у них гостил Свен.
- Давай тогда наглядно проверим чего ты там «не можешь», импотент, – провокационно шепнул Билл, расправляясь с пуговицей на ширинке Тома. – Вот видишь, а я так и знал, что «можешь», - не утихал его шепот, уже видимо довольного результатом своего влияния на тело брата.
- Постой, – слабый стон, – давай в другой раз, когда Свена не будет.
- Он спит.
- Мы можем разбудить.
- Так мне прекратить? – невинно поинтересовался Билл, замедлив движения руки, он уже довольно отчетливо ощущал, что Тому не остановиться сейчас, даже если от этого будет зависеть жизнь.
Отчаянный всхлип, переходящий в рычание, стал тому только лишним подтверждением.
- Не вздумай, слышишь? Только не вздумай…
А думать Билл уже и не мог, этот человек всегда умел напрочь лишать его этой способности.

Теперь можно было все, и гарантом этому была красная ленточка на дверной ручке.
Они просто больны, но кто их за это осудит?
Кто посмеет критиковать чье-то счастье тогда, когда оно не мешает другим?

Этот день, этот дурацкий праздник, сумел послужить отличным оправданием сумасшествию, он ловко все подстроил, он знал. Знал, что нужен этим двоим.
И он пришел к ним, хотя уже никто и не ждал, с опозданием, но пришел.