Пролог

И этот город останется
Также загадочно любим.
В нем пропадают
Такие девчонки.
И нам оставаться
Ночевать в нем одним.
(с) Мумий Тролль



В городе, количество населения в котором едва достигает десяти тысяч, Маша провела шестнадцать лет, ни много, ни мало – всю свою сознательную жизнь. Такие места называют городами заброшенных надежд, вопреки бытующему мнению, что надежда умирает последней.
Теплодар возник в восьмидесятых как инфраструктура атомной электростанции, что планировали строить под Одессой. Но в связи с Чернобыльской катастрофой планы правительства изменились. Проект отменили, а находящийся посреди трассы город замер - у него больше не осталось никаких перспектив, как и у большинства его жителей, оказавшихся заложниками своих квартир.

Эти десять тысяч – еще не самое большое количество зрителей на концерте Машиной любимой группы. И настолько успешная группа, конечно же, никогда не придет в Теплодар. Тут, если не считать местных импровизаций, вообще не бывает концертов. Дом детского и юношеского творчества – единственное спасение от окончательного бездействия.

Может, поэтому Маша никогда не мечтает – не знает о чем, все ведь так очевидно, так понятно…

Но иногда то, к чему привык, начинает необратимо меняться, и всегда почему-то тогда, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Привычные ориентиры были нарушены приездом в город новой семьи, что поселилась в квартире прямо над Машиной, пока строители и дизайнеры заканчивали обустраивать их дом на берегу водохранилища.
Эти люди слишком отличались от местных горожан, выставляя на показ доступные им роскошь и достаток, они словно приехали сюда для того, чтоб самоутвердиться среди неравных. Кто-то реагировал на них агрессивно, кто-то пускал нелепые сплетни, выражая этим свое недовольство. Но все это за спинами - никто не решался не любить их открыто.
На Машу же новые соседи действовали угнетающе, она впервые ясно увидела ту ступеньку, на которую никогда не забраться, до этого она предпочитала жить, «не поднимая высоко головы», чтоб не обманываться недостижимыми целями.
Главным раздражающим фактором был их сын Никита - мальчик, подобно Мери Сью за первую неделю завоевавший любовь всей школы, начиная от преподавателей и заканчивая учениками. Все сейчас были заняты только тем, что обговаривали его, словно он снизошедшая к ним знаменитость. На лестничной площадке все время собирались одноклассники, желающие попасть в квартиру родителей Никиты, как в открывшийся для всех музей.
И Маша наблюдала за ним, в принципе так же как это делали все, только издали, словно боясь спугнуть диковинное животное. Она не отдавала себе отчета в том, зачем стоит вечерами на маленьком балконе, выходящем из их кухни во двор, и следит за Никитой, как правило, развлекавшим в это время толпу неисчерпаемой коллекцией музыки зарубежных диджеев, что доносились из динамиков отцовской серебристой Ауди. Не понимала, зачем прислушивается к звукам пианино за стенкой, на котором он, по мнению соседей «имел дурную привычку играть по ночам». Ей было интересно его разгадывать, брать не целую картинку, а ее части: бледно-голубые глаза с желтыми вкраплениями, пусть они столкнулась взглядом лишь единожды, прямые каштановые волосы, доходившие до плеч, нос с горбинкой, тонкие губы, громкий фальшивый смех, бледные руки, на которых видно дорожку практически каждой вены … Маша и не заметила, как начала во все это влюбляться. Как из жизни исчезли все смыслы, кроме одного, дождаться пока он снова покажется во дворе, услышать около часу ночи сонаты Шопена и заснуть с мыслью о том, что, проснувшись, можно встретиться с ним на занятиях.

Маша уже и не помнит, когда последний раз менялись обои в ее комнате, но изображенные на них ужасно старомодные голубые и немного выцветшие васильки она старательно завешивает плакатами разных, иногда даже совершенно незнакомых групп – исключительно ради красивой картинки. Почетное место среди этого пестрого разнообразия занимает только один плакат с изображением солиста Tokio Hotel, Маша повесила его на дверь и каждый раз, закрывая или открывая ее, сталкивалась с ним взглядом, здоровалась или же просто сообщала какую-то ерунду, произошедшую в ее жизни.

Конечно, на первый взгляд Маша может показаться очень скучной и забитой девочкой, но иногда стоит всмотреться хоть чуточку глубже, чтоб действительно открыть для себя человека.

-1-

Не вставая с дивана, Маша дотянулась рукой до стола, и мысленно похвалив себя за гибкость и умение держать баланс, поставила на него чашку с недопитым чаем. Вечер тянулся бесконечно долго и становился еще менее приятным из-за мыслей о завтрашней годовой контрольной по физике. Всматриваться в сиротливо лежащий на коленях учебник было страшно лень. И скользя мечтательным взглядом по стенам своей комнаты, Маша мечтала о том, что изобретет до завтра какое-то чудо-средство, от приема которого человек моментально начинает запоминать все эти формулы, импульсы, силы, массы, схемы, задачи, графики…Невероятно скучно. Раньше в чем-то на контрольных втихаря помогал сидящий сзади Саша, но теперь-то не поможет, теперь у него есть причина не помогать. Конечно же, эгоист чертов, причина у него... Как же он не понимает.
«Почему он не понимает?» - Этот вопрос она уже задала надменно смотрящему с плаката на обставленную еще советской мебелью комнату, Биллу. «Молчишь?... Тогда рассказывай мне про закон сохранения импульса в природе» - она довольно усмехнулась, словно действительно озадачила поставленным вопросом плакат.
За стеной раздалась привычная для этого времени громкая пафосная трель телевизора – начинались любимые отцовские новости.
- Пап! Ну, тише же, блин, пожалуйста!! – Маша требовательно стукнула пяткой в стенку, но никакого эффекта эта не произвело, зато теперь стало хуже слышно тарахтящий на кухне мамин приемник.
Во всем этом вечернем галдеже она даже не замечала, как мысли о завтрашней контрольной плавно переводились на обдумывание, куда же уехала семья Никиты на выходные и будет ли он завтра. Очень хотелось, чтоб был… Выходные пршли как-то бездарно, наверно она уже настолько привыкла наблюдать за новым соседом, что просто разучилась занимать себя чем-либо другим.

Зубрежка физики, вернее лежание с учебником под боком закончилось самым обычным образом: пришлось смириться, что этого все равно не выучить, да и зачем? И составить шпаргалку, с ней было спокойнее, хотя заветный листочек все равно фиг незаметно вытащишь – мимо взгляда дотошной Галины Семеновны такие вещи не проходят.
Маша свесила руку с дивана, запихивая под него книгу, и на секунду замерла скользнув взглядом по такому родному изображению на плакате.
- Эх, Билл, зараза ты мажорная, вот если бы ты все-таки был рядом – все было бы намного проще. Но ведь тех, кто нам действительно нужен. Обычно нет в зоне досягаемости, так? – она со щелчком выключила висящую на стенке бра, когда-то подаренную бабушкой на новоселье родителям. Маша уже заснула, когда в темноте мелькнула тень, и в комнате раздался звук острожных шагов. Человек, появившийся ниоткуда, подошел к окну и приоткрыл штору, прищурено оглядев темный город, не пестрящий вывесками круглосуточных магазинов и ночных клубов.
Но сейчас ночь, и устроившись в тихо скрипнувшем кресле, он стал дожидаться утра.

*****

- … и поесть не забудь – мне надоело, что ты никогда не завтракаешь. Маш? Ты меня слышишь? Ну, не дело это, в самом же деле. Этим ты мне постоянно напоминаешь своего отца. Да…а он тебе не говорил, когда прокладки в кране на кухне менять собирается? Я от этого «кап-кап» уже скоро на стену полезу…
Маша, так и не открыв глаза, спустила ноги с дивана и шумно вздохнула, стараясь не прислушиваться к разговорам матери в коридоре – и откуда она по утрам находила силы неугомонно болтать. Вот папе везет, он уезжает в шесть на работу и не успевает дождаться пика этой активности. К двери можно добраться на ощупь по заученной годами траектории, и подарить глазам еще немного спасения от гадкого утреннего света, а вот там – традиция, соблюдающаяся вот уже два года – посмотреть на родное лицо…Но сейчас она с недоумением разглядывала лишь пустую комнату на картинке, словно тот, кто был изображен на ней, взял и вышел за рамки по своим каким-то делам.
- Привет. Не меня ищешь? – Маша рефлекторно обернулась на неожиданный голос и столкнулась взглядом со стоящим за ее спиной кумиром. – Ты уже спала, так что не стал будить… Ну? Что молчишь?... Не то чтоб я ожидал слишком бурной реакции, но уж хоть какой-нибудь. – Видение самодовольно улыбнулось и вопрошающе приподняло брови.
Выйдя из ступора, Маша рывком кинулась в коридор к уже звеневшей ключами матери.
- Мам!! Зайди в мою комнату, это срочно!
- Ну что ты так кричишь? Все вечером, я уже опаздываю.
- Это секундное дело, просто посмотри!
- И что там могло такого случиться? - проворчала женщина, но все же проследовала за своим обезумевшим чадом.
- Вот смотри, - Маша указала на стоящего рядом с ее письменным столом парня. – Ты же его тоже видишь?
- Кого его? Паук заполз что ли? Скажи вечером папе – он его убьет, ну или выгонит…
- Миленько, - хмыкнул Билл уперев руки в бока.
Маша постаралась проигнорировать слова своей галлюцинации.
- Мам, а у тебя бывает такое, что ты видишь или слышишь то, что не должна.
- Разумеется, вот, например, вчера я не должна была видеть, как Варька забирает из кассы магазина деньги на какие-то свои нужды. Она, правда, обещала потом положить, но...
- Господи, я не об этом. Ты что не понимаешь? Я с ума схожу! На том плакате был изображен парень, помнишь? - Маша указала на дверь.
- Накрашенный такой? Помню. Папа еще настоятельно рекомендовал его снять и «не позорить честь квартиры этим существом». Не обращай внимания, он слишком консервативен. Если хочешь – висел бы себе тут дальше…
- Я и не снимала! Он сам сошел с плаката!
- Маш, если бы я тебя совсем не знала, то подумала, что ты пытаешься отвертеться от школы.
- Но я же не пытаюсь, - она в отчаянье запустила руки в волосы, силясь понять, что это все может означать. – Хорошо, я сейчас соберусь, ты только подожди, не уходи. Я быстр, - Маша бросилась к шкафу вытаскивать приготовленные вечером серые брюки и черную футболку. Быстрым движением собрала спутанные волосы в хвост и, опасливо пройдя мимо своей галлюцинации, сунула в сумку учебник по физике, вид которого окончательно выбивал почву из-под ног.
В голове сегодня ничего не укладывалось.
- Все, пошли, - Маша потянула мать к выходу и облегчено вздохнула, оказавшись за пределами квартиры. – Спасибо, что подождала. Я уже пойду тогда… До вечера?
- Лифтом не хочешь?
- Ты же знаешь, что нет, - отмахнулась Маша. – Я посе школы к тебе на работу подойду.
- Хорошо, только не знаю, что ты будешь там делать. Но если хочешь, что-то придумаем, - женщина нажала кнопку страдальчески загудевшего лифта и оперлась плечом на стену. Она практически никогда не стояла ровно из-за постоянных болей в спине. – С тобой точно все в порядке? Я надеюсь, что твои сегодняшние галлюцинации это просто странная шутка?
Маша вымученно улыбнулась, говорить на эту тему не хотелось. Да и что тут сказать, когда сам ничего не понимаешь.
Двери лифта со скрипом разъехались, и в следующую минуту железная коробка понеслась вниз. Одной оставаться рядом с квартирой, которую Маша теперь начала откровенно побаиваться, было очень не уютно, и она поспешила спуститься.

- Я не понимаю, ты совсем не рада? Ты же еще вчера сказала, что было-бы проще, если бы я был здесь, а теперь едва ли не убегаешь.
Маша с силой сжала поручень, убеждая себя, что этот голос звучит только в ее голове. Но когда ее руку накрыла тонкая кисть, продолжать бороться за действительность стало невозможно.
- Кто ты такой? – Она повернулась, вскинув вверх голову, стараясь без страха смотреть в улыбающиеся карие глаза.
- Я всего лишь тот, кого ты хотела видеть.
- Ты не можешь быть тем, за кого себя выдаешь!
- Глупости. Я могу быть любым, могу выглядеть так, как ты захочешь, могу говорить на всех языках мира, могу даже расхаживать с этими странными ангельскими крылышками за спиной – Билл Каулитц это только конструктор, что складывает твое воображение.
- Я сошла с ума, – покачала головой Маша.
- Не обязательно, - весело бросил Билл и, спустившись до конца пролета, уселся на корточках перед маленьким квадратным окном парадной. – Значит вот так ты живешь? – поинтересовался он, глядя на пустой двор, окруженный заброшенными стройкам.
- Вот так! – с нажимом ответила Маша. – Послушай, кем бы ты там ни был, я все равно буду тебя игнорировать, ясно тебе? Я не собираюсь в больницу по твоей милости!
- И не надо. Ты вот что … Будь проще.
- Будешь тут!
- Прекрати, если бы ты не хотела этого - меня бы здесь не было, так что концерты эти твои мной совершенно не заслужены. Пойдем, - Билл встал и, подтянув штаны начал быстро спускаться по ступенькам, - нам еще предстоит хорошенько встряхнуть этот город!
- Ну конечно! Обязательно! Вообще-то мне сейчас в школу. Одиннадцатый класс и некоторым приходится учиться. Но не напрягайся – тебе этого не понять.
- Нет-нет. Это ты ничего не понимаешь, не знаешь кто я. А для того, чтоб понять меня тебе нужно понять себя.
- Господи-Боже, опять ты за свое, - Маша раздраженно вздохнула.
- Снова неверно, но мне нравится.
- Ты о чем?
- О сравнении Господом, - услужливо напомнил Билл и довольно улыбнулся.
Маша хотела еще что-то ответить, но на третьем этаже хлопнула дверь, зазвенели ключи.
- Доброе утро, тетя Валя.
- А-а, Машенька, рано ты.
- Да, так получилась, - она улыбнулась, глядя с каким возмущением Билл рассматривает выведенную углем на стене у окна надпись «Tokio Hotel – ацтой». Если расслабиться и не думать о собственном слабоумии, то его присутствие в этой исписанной облупленной парадной можно было считать форменным чудом. Другое дело, что в чудеса Маша не верила.

- Да, так получилась, - она улыбнулась, глядя с каким возмущением Билл рассматривает выведенную углем на стене у окна надпись «Tokio Hotel – ацтой».
какая прелесть всё-таки идея с надписью. Только я чота не видела у себя в документе второй части

Та это даже не вторая часть, просто я нагло и быстро подтолкнула текст к тому, что хотела сказать, чтоб закончить свою мысль номер одын и не дергать же тебя каждым абзацем))

-2-

- Лампочка мигает или мне кажется?
Маша, оторвавшись от учебника, выразительно посмотрела на лежащего на школьной парте Билла.
- Мигает, что ты ерундой маешься, займи себя чем-…. – в следующую секунду она поняла, что сама начинает к ней присматриваться. – Просто ты ее слишком долго гипнотизируешь. Сядь нормально и не разговаривай, отвлекаешь же. Черт, я из-за тебя ничего не повторила утром.
- Интересно, что тебе помешало? – Билл, закинув ногу на ногу, уселся на край парты и с усмешкой стал рассматривать свои ногти.
- Галлюцинации помешали.. И продолжают мешать.
- Я бы снова попытался тебе рассказать о том, кто я такой, но ты ведь не слушаешь?
- Не слушаю, - кивнула девочка и открыла тетрадь. Правда, совсем не на той теме, но сейчас это было даже не важно. Хотелось позволить себе не думать ни о чем и просто наблюдать за ним, верить, что он поможет, что все это что-то значит. Забыть о том, что он даже не существует. Ведь не может существовать. Здесь не может. В этой стране, городе, классе, постепенно наполняющимся учениками, которые недовольно бросают сумки на парты и обмениваются мнениями о том, какой тяжелый им сегодня предстоит день. Они сейчас кажутся такими приземленными, зацикленными на своих маленьких проблемках. А вот его здесь быть не может. Но он есть. Сидит, лукаво всех рассматривая, словно знает что-то очень личное про каждого

Рядом отодвигается стул:
- Я сяду тут на этот урок.
- Зачем? Ты же отсел… - Маша непонимающе смотрела, как Сашка, ее бывший партнер по танцам и бывший друг (именно в такой последовательности), начинает раскладываться рядом, доставать ручки и дергать двойные листики из тетради.
- Ну, отсел, - он неловко провел рукой по голове, приглаживая ежик каштановых волос, - можно подумать, ты без меня сможешь эту контрольную написать.
- И ты вроде как помогать собрался? - очень хотелось красиво парировать, что помощь вовсе не требуется, но Маша поняла, что просто не может. И не только из-за дурацкой физики, просто слишком устала от этой холодной войны. – Спасибо тебе… тогда.
Саша коротко кивнул.
- Все еще из-за танцев злишься?
- А думаешь не должен? Да и не только в этом дело, - выдохнул, пытаясь подобрать слова. – Лучше вообще не будем говорить о них, окей?
- Ну, мне интересно…
- Если бы тебе было интересно, ты бы осталась, а так проехали… Жека, привет!- он кинулся к вошедшему в класс другу как к спасательному кругу, убегая от давящего разговора. – Ну, как ты после вчерашнего, готов?
- Увидим, - долетел до слуха Маши его беспечный ответ, прежде чем их разговор потонул в общем гуле

- А ведь он прав в чем-то, - решил вынести вердикт Билл, закончив любоваться ногтями.
- Ты ничего не знаешь, - раздраженно шепнула Маша.
- Тссс, - он поднес к губам палец, украшенный громоздким перстнем, - никогда не говори со мной, если кто-то рядом. Глупо это со стороны выглядит. Нет, ну ты только представь, - и Билл тут же расплылся в улыбке от тех картинок, что начало ему подбрасывать воображение. - Он прав в том, что ты отказалась от той своей мечты. Ты не понимаешь, от них нельзя отказываться. Ты ведь не можешь попытаться обходиться без воздуха? Нужно верить, чтобы иметь стимул делать то, что нравится. А ведь ты из-за него изменилась, да? – Билл указал на мелькнувшего в дверях Никиту. – Он ничего не оценит, просто потому что элементарно не заметит.
- Разве я прошу кого-то что-то оценивать?!
- А? - к Маше повернулась сидящая впереди Катька Стрельцова. – Ты что-то сказала?
- Я же предупреждал, что при других тебе нужно пытаться воздерживаться от комментирования моих реплик, - насмешливо прозвучал над ухом мягкий чуть хриплый голос.
Маша неопределенно мотнула головой и больше не проронила ни слова. Хотя Билл продолжал что-то рассказывать после того, как возвращался из недолгих прогулок по классу, словно шпион, уходящий на задание. Только говорил он не о тех людях, не о тех вещах, что казались ей сейчас такими важными.
Никита никогда не повторял ничего перед уроком, будь то стих на литературе, сухая теория или вот как сейчас - грядущая контрольная. Он заходил в класс всегда после звонка, даже если пришел вовремя, просто дожидался его в коридоре, усмехался, и словно нехотя занимал свое место только после предупреждения учителя, что урок уже начат. От этого обычно веяло такой уверенностью, которая не может не кружить голову впечатлительным натурам. А он либо действительно был сообразительным, либо прошел это все в своем прошлом лицее, очевидным было только одно: в теплодаровской школе Никита откровенно скучал. Наверно, осознав это, Маша почувствовала, насколько жалко все то, за что она так усердно боролась. Ведь как ни крути, а какая разница, будешь ты первым или последним в этой дыре. От этой мысли становилось немного грустно, немного смешно и, как ни странно, легко – ведь при таком раскладе можно спокойно сдавать битву без боя.
Немного прихрамывая, в класс вошла Галина Сергеевна и положила на первые парты ксероксы с заданиями:
- Раздайте пока. Предлагаю начать, не дожидаясь звонка, так у вас будет больше времени.
Маша нервно улыбнулась, глядя на закрытый учебник и проведя рукой по ноге, проверила наличие спрятанной в кармане шпаргалки. Ею не воспользоваться, и она это прекрасно знает, но так все равно спокойнее.
- Никита, будь добр, сядь, наконец, на свое место и приготовься к работе, ты здесь не особенный, и веди себя так же, как все.
Мальчик криво усмехнулся. Принципиальная физичка была единственным преподом с которым у него никак не складывались отношения. Впрочем, проблемой он это не считал.
На стол легли листочки с заданиями, Машин вариант Саша поставил на середину и быстрым неровным почерком застрочил на черновике:

Ответ на 1-й вопрос : в замкнутой физической системе геометрическая сумма импульсов тел до взаимодействия равна геометрической сумме импульсов этих тел после взаимодействия. В случае незамкнутой системы импульс тел системы не сохраняется.

Маша благодарно кивнула и начала переписывать это к себе на листик, а Саша перешел к следующему вопросу.

- Саша, я надеюсь ты не оказываешь сейчас медвежьих услуг? – Галина Сергеевна встала из-за стола и неминуемой катастрофой стала медленно приближаться к их парте.
- Э-э.. Да нет, все в порядке, - он неловким движением запихнул листик под учебник, и шепотом ругнувшись, сделал вид, что сосредоточился на своих вопросах. Но вскоре ему пришлось заняться ими на полном серьезе – отходить физичка не собиралась. Галина Сергеевна нависла над спиной Маши, изучая те ответы, что были уже ей даны.
- Маш, ты пиши, не обращай на меня внимания, - словно ничего не подозревая, улыбнулась видавшая много за годы учебной практики женщина.
Но Маша уже поняла, что от волнения не может сосредоточиться даже для того, чтоб прочитать вопрос, о том, что нужно искать решение к задачам она уже даже всерьез не задумывалась.
Карандаш от нервного теребления выпал из рук и закатился под парту, в принципе неплохо – поднимая его можно еще немного потянуть время, но тут Машу отвлек Билл, что до этого спокойно стоял возле двери, подпирая плечом стену. Со всеми этими проблемами Маша даже на какие-то минуты забыла о его существовании, или не существовании, впрочем, к этому она наверняка вернется еще не раз.
- Помочь?
Маша быстро отвела от него взгляд, ей вдруг стало страшно, что если кто-то посмотрит на него под тем же углом, что и она. То тоже увидит. А сейчас этого не хотелось. Она сама не понимала почему, но ощущение было такое, что эту их тайну раскрывать нельзя.
- У тебя шестой вариант, – вслух прокомментировал Билл. - Сейчас пойду поищу кого-то умного с таки ми же вопросами. Тут ничего.. Да…Тут сомневаются, - задумчиво бормотал он продвигаясь по рядам. Маша вдруг поняла, что начинает забываться. И …любуется? Да, именно любуется тем с какой грацией он огибает столы, как ровно держится, улыбается, периодически разводя руками, мол нет, ничего не нашел. Она прячет ответную улыбку, слегка наклонив голову, и кажется, даже присутствие за спиной Галины Сергеевны больше не пугает так, как раньше.
- У него твой вариант, - угрюмо констатирует Билл, склонившись над Никитой, который подперев голову левой рукой, нехотя выводит ответы. – Значит такова судьба: будем у него списывать.
И эта идея Маше настолько не нравится, что даже приводит в чувство и заставляет собраться.
- Третья задача, - тоном пафосного ведущего престижной премии объявляет Билл, удобно усевшись на край парты Никиты, – тэ один вэ один плюс эм два вэ два равно нулю, отсюда вэ один равно минус эм два…
Увидев оживление в Машиной деятельности, Галина Сергеевна возвращается на место, Саша помогать больше не рискует, а Билл все продолжает надиктовывать записи, появляющиеся на листочке Никиты.
«А ведь если ответы сойдутся, значит все это по-настоящему» – одиноко мелькает мысль в голове, но так и не находит продолжения. Сейчас Маша слишком сосредоточена на том, что ей отчего-то стыдно списывать у Никиты. За себя вдруг стыдно, за то, что он знает это, а она нет. И любимое оправдание о том, что знать ей это вроде бы совершенно не нужно кажется как никогда слабым.

Здравствуйте, Бин. Спасибо за рассказ - пробуждает совершенно особенные чувства, ведь наверное почти у каждого в детстве был воображаемый друг.
В общем, читаю, жду продолжения и восхищаюсь вашей фантазией.

Oz-ma
Спасибо огромное)) Мне очень важны мнения об этом рассказе, особенно на этом этапе моей растерянности и непонимания зачем я все это начала. Не слишком ли это смело выставлять в таком образе не рок-звезды, а едва ли не ворчливого учителя, что наставляет как надо жить, а как нети т.п)) Но я все еще верю, что мое моралечитательство удастся провести как можно тоньше и обернуть это в игру, чтоб меньше чувствовалось)))

Бин по крайней мере, пока моралечитательство не проявляется. Я вижу другое. Ведь Билл, по сути, это внутренний голос героини, приобретший внешность кумира. С точки зрения психологии подростков это очень тонкий момент, и очень жизненный.
а можно на "ты"?

Oz-ma Фух, в этом ты меня успокаиваешь)) да,да, руками и ногами поддерживаю переход на ты)) я ведь словно чувствую себя слепой, то есть мне сложно представить, что может увидеть в этом рассказе другой человек, просто вижу какую-то свою цель * то есть главную идею* и очень надеюсь не пройти к ней танком, а так у меня словно шторы на глазах)

-3-

Существует довольно много веских причин прогулять последние уроки, но такая у Маши появилась впервые.. Хотя странно было бы, если подобное случалось бы на каждом шагу. Со школы, правда, пришлось уходить все равно втихаря, не начнешь же объяснять классной, что невидимая для окружающих рок-звезда упрашивает тебя сваливать по причине хорошей погоды. К тому же Маше очень хотелось его послушать, отложить на время свою жизнь вместе со всеми проблемами и поддаться безумию.
Солнце яркими пятнами раскрашивало одинаково серые здания, отражалось от свежевымытых весной окнах, и рассеивалось по маленькому городу. Билл щурился, чихал от попадающего в нос тополиного пуха и смеялся громким непривычным смехом. В этом городе так не смеются. Тут смех бывает грубый, а если женский, то, как правило, какой-то кокетливо-фальшивый. Нет, определенно, так как он тут не смеется никто.

Здесь не ездят машины, потому что за полчаса можно обойти все имеющиеся улицы. Поэтому здесь тихо, поэтому здесь совершенно некуда податься.

- Эту улицу ты мне еще не показывала?
- Показывала!
- Не показывала, - упрямится Билл и с ним приходится соглашаться. Хотя Маша не понимает, как он отличает их друг от друга.
- Зачем тебе это надо, а.? – ворчит, следуя за новоявленным гидом. – Ты объездил полмира, что тебе теперь Теплодар?
- А зачем общаться со школьницей, если ты знаком с моделями, звездами телевидения и вообще успешными людьми?
Маша попыталась обидеться, но Билл продолжает смеяться, словно только что крайне удачно пошутил, да и злиться на свое воображение, значит злиться на самого себя, а это занятие крайне неплодотворное.
- Что ты имеешь в виду? Я не прошу тебя со мной общаться, кстати. Меня и до того, как я окончательно двинулась, то есть увидела тебя, считали странной.
- Брось. Люди должны быть разные, города должны быть разные, в каждом есть своя прелесть, если найти.
- И откуда ты умный такой, а?
- Когда-нибудь поймешь, - отмахнулся Билл. – А чего ты скрывала от меня эту улицу?
- Тоже мне «скрывала». Просто идти сюда не хотелось. Здесь клуб, в который я раньше ходила на танцы.
- А что потом, травма?
- Ага… головы, - Маша незаметно для себя ускорила шаг, проходя мимо здания, на входе в которое висела небольшая облупившейся доска с нечитабельной надписью.
- Что серьезно, что ль?
- Почти. Просветление у меня наступило вместе с тем моментом, когда понимаешь, что твое любимое дело тебя не прокормит, что ты не сможешь отдавать ему всю себя, значит, никогда не добьешься успеха…
- И ты бросила?
- Ну да…
- Зря.
- То есть это все, что ты скажешь? Это непонятное «зря»?
- Что тут непонятного? А ты хочешь об этом поговорить?
- Нет, но…Да не о чем тут говорить. Сашу ты видел, он со мной на физике сегодня сел. Мы с ним танцевали вместе с третьего класса. В девятом вышли на довольно серьезный уровень, и…
- И?
- И все, уперлись в потолок максимума имеющихся у нас возможностей.
- То есть? У вас что…
- Дальше сложно, нужно было либо бросать танцы, либо посвящать им всю жизнь.
- Ты струсила?
- Нет! Просто незачем мне это. Я не могу рисковать из-за танцев будущим. Танцы в нашем городе не профессия.
- А что профессия? – Билл непонимающе развел руки в стороны
- Ничего. Здесь вообще нет вариантов.
- Ясно.
Маша кивнула, обозначая вопрос закрытым, хотя еще очень хотелось спросить, что он думает о Никите, но это показалось вдруг слишком личным. Было еще много вопросов, но из-за жары было лень разговаривать, плюс ко всему пух так и норовил попасть в рот.
Да и потом, глупо это, когда сам с собой разговариваешь.

- Идем ближе к воде спустимся? - предложил Билл, когда ему надоело молча гулять взад-вперед по центральной улице, главной достопримечательностью которой был супермаркет по правой стороне и небольшой рынок по левой. Там же находился Машин клуб, только о нем они все равно больше не говорили.
- Идем, только долго обходить…
- А если напрямик по полю, через эти ваши заброшенные стройки?
- Мало ли на кого там напороться можно, не хочу.
- Трусиха, - довольно напомнил Билл. Поступил он весьма ожидаемо – так, как сам считал нужным.

- Постой, - Маша наклонилась, чтобы снять цепкую траву, которая налипла на шнурки ее черных кед, это был эдакий неснимаемый вариант, только зимой приходилось менять их на сапоги, а на тренировках на туфли. – Сейчас.. Кстати вон, видишь? - не поднимая головы, махнула в сторону полуразвалившейся красной постройки
- И что? – Билл сложил козырьком руки, вглядываясь в даль.
- Это должен был быть бассейн когда-то.
- Но так и не был построен..
- Ну да, как и многое здесь. Там теперь школьники занятия прогуливают, удобно и даже есть где посидеть, если книжки подложить под попу.
- Хочешь туда?
- Нет, - Маша встала и, отряхнув руки, прошла вперед, не люблю тот контингент, что там обычно собирается.
- А свое любимое место у тебя есть?
- Нет … Знаешь, когда не с кем там быть, то и места такого не нужно. Всегда можно закрыться в комнате, в конце концов.
- Пошли тогда искать его. Только представь, оно тебя ждет, а ты к нему все не приходишь.
- Какая трагедия, - Маша улыбнулась, неожиданно в точности копируя улыбку Билла. – И ты уверен, что это мое место должно быть в каком-то из этих домов, населенном приблудившимися бомжами?
- А тебе уже встречались?
- Ой. Да было дело. Лазила я по пятиэтажке рядом с садиком, а на третьем этаже вдруг слышу разговор, поднимаюсь, а бетонный пол в одной из комнат газетами застелен, тряпки на окнах висят.. Вот… и тут мужик выходит в трусах… Как они там называются? …В семейках. Я ляпнула что-то вроде «добрый день, извините» и сбежала вниз.
- Гениально, - заржал Билл, поправляя свой немного утративший форму «шухер». – А это кстати идея. Мы тоже можем комнатку себе так организовать.
- Только дом я выбираю, а то ты сегодня целый день командуешь и…
- Не командую, а беру на себя инициативу…
- … умничаешь!
- … а еще это ответственность!
- … и вообще у меня на тебя скоро идиосинкразия начнется!
- … и к тому же…Опа, - Билл замолчал, потеряв ход своей мысли. – Идио… что?
- Идиосинкразия - это нетерпимость чего-либо, в книге когда-то прочла, вот и запомнилось.. Да не смотри ты так!
- Не то ты читаешь, - нахмурился Билл и как-то даже приосанился, чтоб казаться еще более значимым.
- Вот только не надо, а? Еще не хватало, чтоб на меня собственные болезни обижались.
- Это я болезнь, что ли? И где тебя только извиняться учили?
- Хорошо, пусть не болезнь. Тогда что ты такое, невидимый Билл Каулитц, который решил пожить в этом забытом миром городе?
- Ну… Считай пока, что я твое благословение.
- Я так и знала, что мне когда-то воздастся, - захохотала Маша.
Билл смиловавшись, улыбнулся:
- То-то же, девочка. Умей теперь ценить, что имеешь, - говоря это, Билл улыбался, но, не смотря на это, все равно казался серьезным. С ним было легко. Это был кто-то очень родной, хотя встретились они только утром. С ним рядом Маша начала действительно понимать, что имеют ввиду, когда говорят «такой близкий и такой далекий». Этот Билл был именно таким, слишком сложным, чтоб его понять, и слишком простым, чтобы не попытаться.


Идея лазить по заброшенным зданиям больше не казалась такой замечательной. Солнце постепенно начало скатываться за девятиэтажки, возвышающиеся над городом, и в холодных бетонных стенах от этого стало слишком мрачно. Даже появился запах сырости, который раньше удавалось не замечать. Но Билл шел рядом, и от этого Маша чувствовала себя уверенно. Хотя глупость это конечно, он ведь был даже невидим для других, и уж точно никак бы не защитил, но все равно иногда для собственного спокойствия нужна лишь малость. Лестница, по которой они поднимались в облюбованную постройку, была без перил, но Билл шел с опасной стороны, так что это даже не чувствовалось. Обычно, когда Маша пускалась в такие приключения в одиночку, то всегда прижималась к стене, боялась, что голова может закружиться, но тут было чувство плеча, понимание, что теперь ты не один и это неизбежно. Хотя больше избегать не хотелось. Вопреки тому, что Маша чувствовала еще утром, теперь в него хотелось верить. Хотелось думать, что все так просто и у каждого желающего может появиться свой персональный Билл Каулитц, своя модель этой высокорейтинговой звезды.
И пусть кто-то когда-то назовет это шизофренией, но иногда термины это такая глупость, все равно они слишком быстро забываются.

-Смотри, тут маленькое дерево, - Билл присел на корточки, рассматривая пробивающийся из кучи грязи собравшейся между ступеней, росток.
- Ну, тут таких много, скоро все равно погибнет.
- А вдруг нет, - Билл носком туфля попробовал нагрести на него превратившуюся в засохшее болото, пыль.
- Не смеши!
- Вот посмотришь еще, если многие ростки гибнут, то это еще не значит, что пропадет и этот. Ты забываешь тот факт, что обычный цветок, может пробить асфальт.
- Пошли уже, садовод-любитель, - Маша захотела потянуть Билла за руку, но в последний момент одернулась. Ей вдруг стало страшно, что вместо Билла она схватит воздух, что он исчезнет, оставив ее одну. Даже захотелось отойти подальше от края, стать ближе к стене на случай потери равновесия.
- Пойдем, - Билл поднял глаза и посмотрел на девочку настолько серьезно и пристально, словно в самую душу. Под такими внимательными взглядами люди обычно чувствуют себя голыми.
Маша на секунду потерялась, перестав воспринимать действительность:
- Что? - вопрос был задан беззвучно, она даже не поняла, шевельнула ли она губами, или просто приоткрыла их.
- Ничего. Пойдем говорю.
Билл так и не притронулся, не подал руки, просто продолжил подъем. Конечно, Маша не просила об этом вслух, но сейчас так хотелось каких-то доказательств, уверенности, что все не закончится слишком быстро, ведь она только начала к нему привыкать, только смирилась.

Выбранное ими здание было ближе к полям, чем к жилой части города. С этой высоты весь Теплодар был виден как на ладони. И казалось, что он вполне сможет уместиться на этой самой ладони, пусть не настоящей, пусть тогда это будет ладонь какого-нибудь великана из хорошей сказки…Самой хорошей. Маша сидела на окне, свесив вниз ноги. Билл стоял за ее спиной. Девочка то и дело пыталась прислушаться к его дыханию, собрать как можно больше доказательств его существования, но мешал свист ветра, который проскальзывал между бетонных плит их с Биллом дома и уносился в город.

Солнце практически село и уже было пора возвращаться. Но делать это было лень, так же как говорить, докапываться до сути, строить планы. Маша просто смотрела на ржавеющие подъемные краны, которые нависли над городом, словно армия гигантских богомолов. После сегодняшнего утра она снова начала мечтать и сейчас представляла, как это все запускается. Мечтала, что позади нее стоит настоящий Каулитц, и они сейчас сидят не в заброшенном бетонном скелете, а в собственной квартире, за окном мегаполис, а завтра предстоит насыщенный планами и событиями день.
Но все ложь, и пейзаж остается все тот же, а до Билла все так же страшно дотронуться.

Снизу раздалось звонкое тявканье, и Маша от неожиданности вздрогнула, хватаясь за блок, чтоб не выпасть. Билл беспечно засмеялся и подошел к окну, практически вывешиваясь всем телом, словно парит в воздухе.
- Ой, глянь! Смотри-смотри, какой славный! – радостно воскликнул он, когда заметил пробирающегося сквозь траву и строительный мусор черного щенка.
- Может тут рядом приют какой-то стаи, - Маша совершенно не разделила его восторгов. Собак она боялась всегда, а уж когда ты остаешься один на один на их территории, то это уже совсем не весело.
- Мы бы раньше заметили. Идем к нему, он заблудился наверно.
- Ну и? Чем ты ему поможешь? Подаришь путеводитель по славному городу Теплодару? Вынуждена тебя расстроить, таких просто не существует, тут даже идиот за час все дворы знать бу…
- Пошли посмотрим на него, - уже выходя из их комнаты бросил Билл. Маша быстро слезла и поспешила за ним. Отпускать полюбившуюся галлюцинацию не хотелось.

Когда они спрыгнули с первого этажа на землю, то никакого щенка уже не было. Маша начала шутить про преследующие ее оптические обманы зрения, а Билл ворчал про то, что спускаться надо было быстрее и все это одновременно, не давая друг другу выступить со своей речью соло.
- Нет, ну я не понимаю почему ты так боишься этой лестницы, она шириной в метр, кем нужно быть, чтоб с нее навернуться. А вот если…
- Кажется он там, - заговорщицки шепнула Маша, когда заметила, как в яме под домом что-то мелькнуло. А потом на нее уставилось пара любопытных глаз.
- Ой, действительно, - Билл моментально забыл обо всех своих претензиях и опустился на землю. – Помани его к нам как-то.
- Как это интересно я тебе его поманю? – для протокола спросила Маша, опускаясь на колени и мысленно прощаясь со своими брюками. – Уважаемый пес, - начала она торжественно. – Я и мой новоявленный глюк хотели бы, чтоб вы предстали пред нами во…
- Прекрати! – Билл возмущено закатил глаза, выказывая этим все свое пренебрежение к разыгрываемому цирку.
- Как знаешь, подзывал бы его тогда сам, раз тебе так надо, - Маша встала, собираясь уйти, но Билл не двинулся с места. – Ладно… Хорошо. Дураки вы. Оба. – Иди сюда, несчастье блохастое, - она легонько похлопала по траве рядом с собой и пощелкала пальцами, делая вид, что с собой у нее есть что-то вкусненькое, и это что-то может быть безвозмездно отдано прямо сейчас. Черное лохматое создание не осталось равнодушно к такому предложению и на всякий случай немного подгибая лапы, чтоб казаться незаметнее, начало подползать.
- Он замечателен, - вынес свой окончательный вердикт Билл, когда песик уже вконец осмелев, подошел к Маше и для проверки решительно лизнул ей руку, чтоб убедиться в том, что его только что развели, и засыпать снова придется голодным.
- Наверно…. Лопоухий он. И смешной такой, - улыбнулась Маша, потрепав щенка по голове.
- Возьмем его?
- Скажешь тоже…
- Я серьезно.
- Не пустят меня с ним домой. Да и потом, не превращай мою комнату в коммуналку, мне и тебя хватит, - договорила она уже далеко не самым уверенным тоном. Было наверно слишком смело предполагать, что Билл будет рядом всегда. К тому же Маша почувствовала себя неловко, словно сама пригласила плохо знакомого парня перебраться к себе. То, что парень, по ходу, всего лишь игра тронутого такой жизнью разума, это уже другое дело, и самого факта никак не отменяло.
- Ты попробуй дать ему шанс! – словно не заметив этой заминки, настаивал Билл. – Он тут один и ему нужна помощь. А ведь любому человеку важно чувствовать себя нужным, а домашнее животное это как не истощаемый НЗ нужности. Они нуждаются в тебе всегда и понятия не имеют как это «предавать».
- Не понимаю, зачем это тебе надо? - вздохнула Маша, взяв щенка на руки. – Вот увидишь, папа будет против, а мне только играться со всем этим. Была еще одна мысль, до плоского эгоистичная и неправильная, Маша подумала, что порода собаки, как и марка мобильного телефона или машины, всегда указывают на статус. Так уж повелось. И когда Никита будет выгуливать своего добермана, она, если все сложится, будет гулять с… имени пока у него не было, а породы быть не могло в принципе. Очень хотелось верить, что Билл никак не считает эти мысли, из-за них Маша чувствовала себя неудобно, да и были они словно какие-то инородные, не осознанные до конца и искусственно навеянные.

*****

Маша открыла дверь квартиры и опустила щенка на пол в коридоре. Достойную речь для объяснения того, чем он ей так необходим, придумать не удалось.
- Маш, ты? – на кухне шипело масло и пахло жареной рыбой. Мама вышла, вытирая руки об полотенце и поправляя локтем выбившиеся из пучка на затылке волосы. – Папа клубнику привез, будешь?
- Ага.. Мам, тут это.. Вон смотри…

Щенок сидел у самой двери и беспокойно водил носом по воздуху, пытаясь определить, откуда запах и можно ли где-то тут найти поесть.
- Ой, кто это?.. Ты что серьезно?! Митя, иди сюда, смотри, кого привела твоя дочь! – Вопреки всем ожиданиям женщина отложила полотенце и заинтересовано подхватила собаку на руки, начиная рассматривать. – Митя, ты идешь?!
- Минуту можно подождать! - в комнате увеличили громкость голоса комментатора футбольного матча, а значит, минута затянется на долго, более того, папа будет не слишком доволен тем, что ему помешали.
- Глазёны умные такие, - поделилась наблюдениями мама. - Пойдем его покормим чем-то, а то тут одни колтуны, репяхи и кости под руками чувствуются.
- Ну… - Маша пожала плечами. Такой реакции она, откровенно говоря, не ожидала. Обычно родители ее друзей были против домашних животных, а особенно уличных.

Рыба успела подгореть, и теперь мама крутилась возле плиты, отмывая после этого сковородку. Щенок звучно лакал молоко с замоченным в нем хлебом. Билл ушел куда-то в комнаты, но Маша знала, что он рядом.

Было уютно вот так, всей семьей крутится вокруг маленького лохматого жильца.

- Света, ты же понимаешь, что я его выкину, если увижу, как он грызет туфли, в которых я на работу езжу. К тому же он еще маленький и дурной, будет мочиться по всем углам. Кто это убирать будет? Я?! - для профилактики возмущался отец семейства, забив на футбол еще после первого тайма.

Мама делала вид, что слушала и продолжала чистить сковородку.

Маша давно не видела свою семью настолько сплоченной, чтоб все собирались на кухне и обсуждали что-то одинаково важное для них всех. Без разделения на то, кто старше, младше или сколько часов в день трудится.
Виновник торжества, покончив с ужином, благодарно виляя кудлатым хвостом, потопал знакомиться со своим новым домом.
- Как ты его назовешь хоть? – спросил папа, когда Маша встала, чтоб идти контролировать перемещения своего щенка.
- Ну… Томом, наверно, - улыбнулась она, подумав о том, что Билл уже есть.

итак.
если "профессиональные" комментарии по этому поводу убить (впрочем, я их тебе уже в личном порядке высказала, так что ладно))), то мне очень даже нравится!

Тепличный Кактус
Это замечательно) Так как я все еще верю, что когда-то это закончу, не смотря на ту минусовую скорость, с которой работаю))
А профессиональные комментарии это пока только собьет, тут мне хоть со своими аматорскими силами собраться, на уровень чисто-гладко даже не поглядываю)

да молчу я, молчу...

-4-


Утро вторника внепланово наступило на полтора часа раньше обычного. Проклятый Том шкрябался, скулил и носился по всей квартире, пока отец, торжествующе улыбаясь, не растолкал Машу и со словами «привыкай к ответственности» не отправил во двор вместе со вчерашним лохматым приобретением. Как уже успела отметить сама счастливая владелица (словно на насест примостившаяся на вкопанном в землю крашенном колесе, гордо имитирующем детскую площадку), Том был ужасной собакой, но милой. А если просуммировать, то ужасно милой. Вот только под одеяло Маше хотелось гораздо больше, чем что-либо суммировать. Девочка постоянно зевала, уже даже не стараясь прикрыть рот, и плотнее куталась в легкую красную ветровку, наблюдая за тем, как ее недавняя галлюцинация гоняет ее недавнюю собаку. Еще вчера Маша бы подумала, что эта ситуация - бред, но сейчас на этот громкий титул напрашивалась другая мысль: бред вставать в шесть утра, когда живешь в двух шагах от школы, в трех от магазина, а если сделать четвертый, то можно вообще случайно из города в поля выйти.
Маша звучно шмыгнула носом, зевнула, героически подавила следующий зевок и едва ли не слетела с колеса, услышав за спиной неожиданный оклик:
- Барановская, а ты что это тут сидишь?
- Привет, - мелькнувшую растерянную улыбку дауна резко сменило сильно переигранное равнодушие.
- Привет-привет, делаешь ты что тут, спрашиваю? – Никита клацнул цепочкой, снимая добермана с поводка. Собака, подражая манерности хозяина, не сорвалась, бросившись все обнюхивать, а так и осталась стоять, смотря в сторону, противоположную той, где с громким тявканьем носился Том.
- Я пса выгуливаю, - ответила Маша, ощущая неловкость из-за того, как выглядит и как ведет себя ее питомец. Особенно если вот так, в сравнении.
- А-а, это твой? Я подумал, что он приблудился. Прикольный, - Никита снова пристегнул так и не сдвинувшегося с места добермана. – Мы пока пойдем потренируемся. Если математичка будет делать перекличку, когда меня не будет, скажи ей, что я опаздываю. Идет?
- Конечно, я скажу.

Было приятно знать о Никите то, чего еще не знает никто, а именно, что он может опоздать. Это как тонкая связывающая нить, это практически начало дружбы.

- Что ты в нем нашла - объяснишь мне потом, а пока лучше догони своего пса.
- Кого? – Маша удивленно уставилась на появившегося перед глазами Билла.
- А с кем ты здесь сидишь?
- Я? – переспросила, чтоб потянуть время, пока мозг обработает несвоевременный тонкий намек. – Черт, ты же за ним следил!
- И что толку, он же меня не видит.
- Точно, вот же ш, все время забываю, что я чокнулась, - Маша слезла с колеса и, на всякий случай, обойдя Билла, потащилась к палисаднику соседки со второго. Нужно было спасать ее распустившиеся красные тюльпаны от хорошего настроения псины. Своей собственной псины. Маша еще не успела привыкнуть к той, мысли, что это ее собака. Хотя каково оно, постоянно не замечать в пределах досягаемости разодетого солиста «Tokio Hotel», Маша уже не помнит.

- А ну, засранец мелкий. Иди сюда, я не полезу за тобой!
Том не слушается с первого раза. На второй не ведется с тем же успехом, что и на пятый. Ноль эмоций - он слишком занят весенним перекапыванием лужайки.
Выполз песик только после того, как сам убедился в том, что справился. Морда такая ехидная-ехидная, черные глазки довольно блестят. Если бы Маша не знала, что этого не может быть, то подумала бы, что он улыбается.
- А вот вышла бы баба Шура и головы тебе не сносить за эти цветочки, - она безрезультатно постаралась испортить настроение лохматой заразе, которая никак не хотела осознавать свою вину, и поспешила вернуться в квартиру, скрывшись с места преступления.

Почему-то на Тома не получалось злиться по-настоящему, хотя Маша все равно отчего-то винила его во всех бедах: в том, что он не красавец известной породы, в том, что Билл не настоящий, в том, что Никита никогда не посмотрит в ее сторону так, как хотелось бы, в том, что Теплодар - это та еще дыра… Было еще много всего того, в чем определенно виноват Том, но злиться по-настоящему на него не получалось.

Небольшие настенные часы, удачно теряющиеся на фоне белой кухонной плитки, освященной черт знает в какую рань вставшим солнцем, показывали семь часов. Вообще-то спать можно было еще минут двадцать, потом за десять собираться и вылетать, а тут еще целых полчаса.
Маша открыла холодильник, но идея есть сутра пораньше не грела совершенно. Это ей казалось еще более диким, чем сходящие с плакатов люди.
- А ты вообще никогда не красишься, что ли?
- Чего? – девочка резко повернула голову, но увидела только собственные свесившиеся через плечо русые волосы.
- Ну.. Глаза, губы, тоналка какая-нибудь?
- У нас здесь все, кто красятся, делают это настолько коряво… Даже пробовать не хочу. Зачем? Маша хлопнула дверцей холодильника, так что несменно стоящие на боковой полке бутылки с отцовским пивом жалобно звякнули.
- Ну, неужели тебе не интересно? Не хочешь никаких изменений?
- Не знаю, - Маша прислушалась к тому, как размеренно капает вода с все еще протекающего крана так, словно в этих звуках и крылся ответ. - Я как раз очень хочу этих твоих «изменений» но я, как и этот город, представляем собой то, что уже никогда не изменится.
Билл наверняка не знает, каково это – не меняться. Маша даже завидует - не галлюцинации, конечно, а тому, настоящему.
Абсурдная мысль о том, что теперь Билл станет её персональной двухметровой крестной феей, повторив сказку о Золушке, веселила до тех пор, пока в коридоре не обнаружилась оставленная Томом лужа. Спрашивается, какого тогда нужно было вставать в такую рань и торчать на улице, если все равно никакого толку?
«Крестная фея» явно сглупила, заставив взять эту невыносимую собаку.

***

В школу Маша ворвалась под привычное сопровождение звонка, объявляющего начало урока, - и это несмотря на то, что она «впервые встала вместе с петухами», как отметила мама, пока застегивала босоножки, собираясь на смену в магазин. Частично очередное опоздание было из-за Билла, частично из-за Тома - оба постоянно путались под ногами. Причем с псиной все было понятно, а вот когда и где подкрадется галлюцинация – всегда сюрприз. Вот и сейчас он в очередной раз куда-то пропал, а когда появится - неизвестно.
Кабинет математики, как назло, на самом последнем, третьем этаже.
«Было бы так удобно, если бы все «первые» уроки располагались не выше первого», - подумала Маша, прежде чем, немного отдышавшись, схватилась за ручку двери.
- Барановская, проходи быстрее, - математичка быстрым движением спрятала пластиковый стаканчик с кофе под стол, видимо подумав, что может войти завуч. – Я просила на мой урок не опаздывать, это срывает дисциплину и весь учебный процесс.
- Ага, - зачем-то согласилась Маша, стягивая с плеча портфель и проходя к своей второй парте. Сейчас пустой. Видимо Сашка, пересел таки окончательно.
- Синицына?
- Есть.
- Вижу. Настя, иди пока протри доску и начинай переписывать уравнения с тридцать пятой страницы сборника.
- Те, которые на дом были, что ли?
- Разумеется, – математичка снова потянулась к кофе, оставив руку с занесенным боевым карандашом над журналом. - Савельев?
- Он задерживается, - с готовностью выпалила Маша, ощущая всю ответственность чуть ли не за судьбу Никиты.
- Задерживается начальство, а он… Я сколько раз вас просила не опаздывать на мой урок, вы не в первом классе, чтоб я начинала записывать замечания в дневник…

- Пфф, я свой в ноябре еще перестал заполнять, - шепнул Саша.
- Ты еще старательный, я на третьей неделе сентября забил.
В конце класса было весело, а Маше чувствовала непонятную эгоистичную обиду из-за того, что теперь все это Саша рассказывает уже не ей.

- Так, прекратили разговоры и смотрим на доску. Настя, пиши четче, ничего же непонятно.
- Вам понятно? – полуобернувшись, девочка обратилась к классу.
Класс одобрительно загалдел.

Весь урок Маша изучала взглядом пустое место Никиты, который так и не пришел. Было неприятно, что он совершенно не отвечает за свои слова. Девочка чувствовала себя обманутой, но даже это чувство было приятным, потому что было связано с ним, а все, что с ним связано, отзывалось глухим трепетом прямо в грудной клетке…. А еще от мыслей о нем почему-то моментально потели ладони.

Появление в классе физички за пять минут до конца урока было встречено всеобщим трагическим молчанием.
- Одиннадцатый «Б» на перемене ко мне! – командно бросила она, дежурно кивнув Лидии Михайловне, мол «простите, что врываюсь в ваше время»

Обсуждения пошли сразу, едва за главной головной болью всей теплодарской школы закрылась дверь:

- Что это Терминатору от нас надо?
- Это она по наши души…
- А вдруг контрошу уже проверила…
- Говорю же, по наши души, сволочь…
- Вот собака крашенная, кто она такая, чтоб перемену отбирать!

Лидия Михайловна тактично молчала, уставившись в окно, и явно никак не собиралась защищать поруганную честь коллеги и успокаивать класс. Ей «стальная женщина» тоже, похоже, допекла и заставила спуститься до той опасной неприязни, которая часто имеет место быть в «теплых» женских коллективах.

***

В классе Галины Семеновны душно было даже зимой, а уж весной и осенью просто физически можно было ощутить, как сходит пот с несчастных, затурканных законами и формулами, учеников.
- Одиннадцатый «Б», можно смелее?! Перемена не резиновая, - словно ледокол «Арктика», она ринулась прямо в толпу задерганных учеников и закрыла дверь, отрезав все пути к побегу. – Займите свои места, я вас надолго не задержу, но не выношу, когда такой беспорядок.

Под «беспорядком» Терминатор наверняка имела в виду беспорядочное расположение учеников.
Была бы ее воля, она наверняка бы навела свои армейские порядки по всей школе, но главному учебному заведению Теплодара повезло (или не повезло) - директором была добрейшей души женщина, секрет доброты которой заключался в полнейшем равнодушии ко всему кроме своего кота Туксика.

- Дети, - непривычно начала Галина Семеновна, вызвав ироничные ухмылки у тех, кто уже не меньше пяти лет никак не считает себя «детьми». – Марина Петровна вынуждена была уехать на месяц, а поскольку на носу конец полугодия и, что главное, ваш выпуск, то ваш класс, вернее классное руководство, передали мне.
Вслух возмутиться никто так и не решился. Хотя взгляды учеников заметались, когда они попытались найти друг у друга молчаливую поддержку. Маша не знала, на кого смотреть, хотя по привычке хотелось перемигнуться с Сашей, но казалось, что теперь лучше этого делать не стоит. Висящий над доской Эйнштейн с высунутым языком, конечно, не был образцом понимания и сочувствия, но все же ею был выбран он.
Жаль только, что Билла так долго нет.

- Что касается вашего выпуска и тех баллов, что выходят, то тут не все так гладко. Насчет остальных предметов еще не знаю, только сегодня возьму ваш журнал, но вот с физикой… С физикой у вас тяжело.
- Вы уже проверили контрольные? - не выдержала Катька Стрельцова.
- Именно. Результаты вас не обрадуют.
- Блять, - шепотом констатировал сидящий рядом с Шуриком Жека.
- Утешающий результат только у троих: Савельев, Синицына получили десять баллов, Барановская молодец, не ожидала – девять. Волков Саша – шесть. Что такое? Барановской помогал, а себе решить забыл?
- Я не забыл, а сбился. И ничего я не помогал, она сама писала, вы же весь урок над душой стояли!
- Полегче, - Жека испугано пнул друга локтем.
- Ладно, - физичка растянула в опасной улыбке: тонкие губы, измазанные розовой помадой, которой она систематически умудрялась замазать еще и передние зубы, многозначно искривились. - Что касается остальных, то вот эти шесть баллов и есть максимальной оценкой. То есть весь класс написал на два/три. Я могу назначить вам пересдачу, хотя не должна. В следующую пятницу у вас сколько уроков?
- Семь, как всегда, - бойко отрапортовала Синицына: класс давно повесил на нее как на отличницу обязанность отвечать на все вопросы.
- Значит те, кто желают пересдать, подходите ко мне на восьмой. Пересдача будет в устной форме, так что готовитесь знать и быстро ориентироваться в том, что знаете.
Класс мученически вздохнул: его не порадовал даже звонок



***

- За что нас так не любят? – сетовал Ромка Яковлев, пока они поднимались на третий этаж к уже наверняка заждавшейся их биологичке. – Да лучше бы нам Гитлера в классные руководители дали.
- Он не может, он уже того, - со странным сожалением отмахнулся Мазаев, лучший друг Яковлева и по совместительству главный наставник на светлый путь. Ну, то есть списывать дает, когда у самого есть, что дать.
- Не начинайте, она просто любит свой предмет.
- Ага, а еще средневековые пытки, как одну из методик изучения этого хуевого предмета. А ты ее защищаешь, Синицына, только потому, что у тебя десять!
- Неправда! Я просто.. Ой, лучше не связываться с вами.
- Забей. Ты на самом деле неплохая, не смотря на то, что отличница, - немного стушевался Мазаев.

- А давайте все проебем сегодня уроки? – Рогачев предложил это с такой надеждой, словно просил глоток воды в пустыне. – Заодно таким образом поздравим Терминатора с ее первым днем руководства над нами, ведь потом все претензии к ней.
- Да кто к ней что иметь будет, ее даже директор боится, - отмахнулся Саша.
- Наш директор боится вообще всех, как и ее кот, - Маша тут же почувствовала себя неловко оттого, что влезла: они же теперь вроде как не общаются.
- Ну, давайте в бассейн, не будьте сволочами, - настаивал Рогачев. – Если что, скажем, что нас задержали, и уже не было смысла идти на урок…
- И вообще учиться тоже смысла не было, - продолжила Синицына.
- Так, ладно, валим, - не выдержал Женя. – Не люблю, когда такие разговоры начинаются, а потом ни к чему не приводят – одни разочарования. Вы бегом в бассейн ныкаться, только так, чтоб не запалили, а мы с Сашкой в магаз сбегаем.
- Энергетиков возьмете?
- Конечно, а еще торт и бананы! Перебьетесь, бабла только на пиво и сухарики хватит.
- Мне с черной икрой возьмете? – попросила Синицына, тут же напоровшись на шутку о том, что она «круто живет».


Погода на улице стояла такая, что учиться совершенно не хотелось, а именно: солнечная и практически летняя. Так что может быть именно поэтому «Б» класс и не учился. Ну, плюс он был еще расстроен новым классруком, что тоже нельзя забывать.
В общем, причин гнездиться на ступеньках недостроенного бассейна было предостаточно.
Правда было немного скучно. Особенно Маше. Особенно после того, как Сашка сказал, что уходит, потому что у него танцы. И действительно ушел, утащив за собой Женьку, с которым он теперь не расставался, как воин со щитом на поле средневековой битвы.
Девчонки как всегда неестественно громко хихикали, пытаясь показать сильной половине, как им нравятся их шутки. Подчеркнутое кокетство для Маши всегда было сильным раздражителем. Плюс было непонятно зачем это было делать в присутствии Рогачева, Мазаева, Яковлева… Тоже еще... мужчины нашлись.
- Ромка, выключи свой мобильник. Что это у нас за развлечения как в деревне?
- Ага, точно, а Теплодар вам что? – расцвел Яковлев. – У меня еще где-то Верка Сердючка была, если найду, «значить, у клюби будуть таньци».
- Гонишь! – Снова захихикала Лиза. Прыгая по ступенькам с последней выжившей бутылкой пива.
- А знаете, что классно? - Мазаев лег на спину, подстелив куртку Яковлева, пока тот не видит, углубившись в поиски Сердючки. – Вот я закончу школу, а этот бассейн никогда не забуду - он наша крепость.
- Нажрался, - констатировала Синицына.
- Обижаешь! Сами подумайте, сколько воспоминаний.
- Стареешь, - Синицына изменила диагноз и пристроила голову на животе пациента.
- Серый прав, особенно сейчас я это место страстно полюбил. А то в восьмом классе шел сюда и думал – вдруг девятиклассники выгонят, в девятом – десятиклассники, в десятом – одиннадцати… А теперь все, братва, мы на вершине пищевой цепи!

А потом Яковлев таки нашел Сердючку и извлек из своего телефона безумные вопли «лаша тумбай», распугавшие живущих в бассейне голубей.

Маша просидела с ними практически до обеда просто потому, что не знала, как правильно уйти. Вставать и неуклюже говорить «Ну, я пошла» не хотелась, поэтому она просто тянула время, пока народ сам как-то не начал расходиться.

***

У подъезда ждал Билл.
Барановская практически накинулась на свою галюцинагенную пропажу:
- И где это тебя носило целый день?
- А что?
- Ничего. Я физику написала!
- Молодец.
- Да это не я молодец, а ты. Ты настоящий, ты помог, теперь я верю, - глубоко вздохнув, Маша решилась на то, чего уже черт знает сколько часов боялась себе позволить – коснулась его руки.
Билл не исчез, даже не шелохнулся.
- Да что с тобой?
- Ничего… Ничего, - осмелев, она за минуту облапала его практически всего, разве что карманы не проверила. - Пойдем домой.
- Пошли. Нужно Тома забрать, а потом я хотел тебе кое-что показать.
- Ладно, только пошли, пошли, - Маша воровато оглянулась, заводя Билла в парадную и рефлекторно-вежливо улыбнулась сидящим неподалеку бабушкам, как-то странно на них смотревшим.


- С кем это она говорит, Шура?
- А почем знаю? Наверно по телефону?
- Та хде же он, когда в руках ничего, руками она махает зачем-то, словно ощупывает кого.
- А щаз такие маленькие пошли, что в ухо всовываются.
- От дают…Так шо там радикулит твоего Бори?
- А шо мне его радикулит, када у меня свой…

Ура, Воображаемый друг вернулся!
Бин ты просто не представляешь, с каким удовольствием я читала продолжение - соскучилась по этому рассказу))). Спасибо

Ура, комментарий
Ты одна из немногих кто его еще не забыл окончательно)
За что громаднейшее спасибо) Надеюсь, мы его добьем уже, наконец))

Бин я тоже очень надеюсь, что вдохновение тебя не оставит

То, что поднимаются свои, Том каким-то непонятным образом учуял заранее. Его лай был слышен даже на четвертом, а, может, он просто так провел целый день, не замолкая.

- Сейчас-сайчас, - Маша быстро звенела связкой ключей, открывая два замка, на которые любит запирать мама. Видимо, она зачем-то возвращалась.

- Проходи, - обернулась, чтоб пропустить Билла, но на лестничной клетке его не было. – Эу!? Каулитц, куда ты снова делся?
- Да здесь я, - лениво раздалось из квартиры. – Что ты кричишь на весь подьезд… И это та, которая боялась показаться сумасшедшей.
- Теперь не важно, - Маша схватила его за грудки, прижимаясь плотнее и вдыхая запах. Ей почему-то так всегда так и казалось, что Билл Каулитц должен пахнуть кожей и лаком.

Сигаретами он пахнуть, по ее представлениям, не мог, хотя и курил.

- Ты таки с ума сошла? – хмыкнул Билл, растрепав рукой ее распущенные волосы. Видимо ему было неловко от таких ярких эмоций, а обнимать девочку в ответ он определенно не спешил.
- Может, и сошла, но это правда больше не имеет значения, - Маша уверенно заглянула в щурящиеся глаза кумира. – Ты действительно настоящий, сама бы я никогда не написала физику.
- Думаешь?
- Уверена!
- Ну… как скажешь.
- Только я одного не могу понять. Как такое может быть? Кто ты?
- Только ты знаешь, кто я.
- Но я не…
- Знаешь. Только ты и никто кроме тебя, - Билл и осторожно высвободился. – Что так улыбаешься?
- «Ты и никто кроме тебя», - повторила Маша. Сказанные голосом кумира слова, все еще приятно звенели в голове.

В квартире Том устроил самую настоящую революцию. На полу лежало практически все, что было не прибито и весело меньше десяти килограмм. Коридор украшал старательно размотанный рулон туалетной бумаги, а на кухонном столе была оставленная мамой записка: « Входная дверь пошкрябана. Разберись со своей собакой. Папа будет не в восторге: пойдем жить на лестничную клетку».
Ну, тут мать явно преувеличила, во-первых, то, насколько была расцарапана дверь и, во-вторых, приуменьшила свое влияние: если что, кто бы и пошел жить на лестничную клетку, так это папа. Шефство любимая жена взяла над ним сразу и безоговорочно.

С уборкой было покончено довольно быстро, а вот как наказать глупую собаку, предано мотыляющую хвостом, Маша так и не придумала, решив, что он и без того понимает, насколько неправ.

-5-

На улице к полудню по ощущениям стояло самое настоящее лето, если забыть про ту несчастную пару облепленных тополей, что, усыпав пухом все три улицы Теплодара, создавали иллюзию абсурдно теплой зимы.
Тому пух нравился. Заливисто лая, он гонял его по дороге, глядя, как легкие теплые снежинки шарахаются от него в разные стороны.
Маша все смелее сжимала руку Билла и никак не могла нарадоваться тому, что он у нее есть. Вот такой вот, совершенно персональный, особенный Билл Каулитц. Смотри сколько хочешь, делай с ним что хочешь, и никто ведь не заберет, потому что просто-напросто даже не увидит.

- Нам сюда, - Билл знающе направился к зданию, что находилось справа от Дома творчества.
- Это еще зачем? – насторожилась Маша, хватая Тома на руки – следовать за хозяином всюду пес был еще не приучен.
- Я же говорил, что должен был тебе что-то показать, - он в задумчивости облизал и без того практически стершийся на губах блеск, но так и не решился ничего больше добавить. – Просто пошли. Маш, когда ты уже поймешь, что мне бесполезно задавать вопросы – я на них не отвечаю.
- Ни на какие что ли?
- На большинство.
- Вот видишь, стоит пробовать, - пробормотала себе под нос Маша, направляясь за ним в подъезд.
- Сюда, - Билл остановился на втором этаже около железной двери, выводящей на летнюю площадку.
- Там сейчас заперто вообще-то.
- Так отопри.
- Я?
- А кто? Я не смогу, – резко отрезал Каулитц.
- Вот и ладно, пошли, а? Мне неуютно здесь, - Маша удобней перехватила вертящегося на руках Тома и собралась спускаться.
- Нам надо туда, я же сказал.
- Ну и зачем?
- Это вопрос?
- Нет, утверждение, - девочка практически сердилась. Зачем и из-за чего – было непонятно ей самой, ведь еще пару минут назад она была безумно рада тому, что есть такой Билл. А теперь это все вдруг так непоследовательно раздражало.
Отпустив Тома, моментально ломанувшегося на третий этаж патрулировать территорию, она принялась расплетать проволоку, доблестно заменяющую замок.

- Только не шуми, - предупредил довольный ее послушанием Билл, когда дверь противно заскрипев, все же поддалась.
- Не объяснишь, да? – безымоционально спросила Маша, выходя на широкий балкон, полностью погруженный в тень обновившихся кленов.
- Ты сейчас сама все увидишь, - он многообещающе улыбнулся, и оперевшись локтями о бетонный парапет, стал ждать, всматриваясь в окна бывшей Машиной танцевальной студии.
- Кто бы мог подумать, что ты окажешься таким скучным, - всерьез удивилась девочка, изучая его вдохновленный очередной ерундой профиль.
- Чшш, оставь пока эту самокритику и смотри.
- «Само», значит, – усмехнулась Маша. Думать над очередными загадками своей галлюцинации сейчас она как-то не собиралась. Сквозь шум молодой листвы донеслись плавные ритмы «Гуантанамеры» и она так и не успела сказать ногам «стоп» прежде чем они начали пританцовывать.
- У кого-то занятия… - прокомментировала, чтоб замять глупую ситуацию и успеть взять себя в руки.
- А как ты думаешь, у кого? Кто ушел, потому что у него танцы?
- А прямо, без намеков ты говорить не умеешь?
- Ты меня все равно поняла.
- Поняла, - Маша поджала губы и демонстративно нехотя посмотрела в открытое окно, из которого лилась музыка. – Я не буду следить за Сашей… Что смотришь так?
- Я же знаю, что тебе интересно.
- Если он заметит, то это будет очень глупая ситуация.
Билл выразительно закатил глаза и в этот раз даже не постарался скрыть свою жутко самодовольную ухмылку.
- А знаешь, что действительно глупо?
- Всерьез носить ту кофту со стразами, которую таскает Лизка Ющук?
- И это тоже, - на полном серьезе согласился диктатор моды. – Так... не сбивай меня с мысли! - Билл рассержено цокнул языком и отвернулся, глядя на то, как по улице стуча каблуками, проходит невысокая полная женщина, выкрикивающая в трубку мобильного всякую бабскую ерунду: «… я тебе говорила - уходи от него, а ты терпишь все как Иисус Христос…. Что? Какая еще Катя?.. Ну, слушай, он у тебя и кобель…» Билл поморщился, стараясь вынырнуть из случайно подслушанного разговора и вернуться к тому, что сам хотел сказать:
- Самое глупое – это всю жизнь бояться выглядеть глупым в чьих-то глазах.
- Это что-то из серии мудрых уроков жизни? – Маша оторвался от слежки за окном, в котором пока еще ничего не удавалось разобрать.
- Ты мне язвишь, - апатично отозвался Билл.
- Я просто не считаю, что ты имеешь право мне это говорить, ты живешь в одной крайности, я в другой. Я же не учу тебя своему …
- Это не я в тебе нуждался, - для увесистости аргумента Билл повернулся и ткнул Маше в плечо пальцем.
- Я не знаю, почему ты здесь, - растерянно повторила девочка.
- Узнаешь, когда поймешь.
- Что?
- Себя.
- А себя с пойму, только когда перестану бояться глупостей, - отчаянно жестикулируя, словно политик на трибуне подытожила этот ребус Маша.
- Как вариант.
- Отлично, ты будешь учить меня тому, что сам не смог сделать!
- Чего это я там не смог? – опасно взвился задетый в лучших чувствах Билл.
- Ты думаешь, что действовать всем наперекосяк значит быть собой?!
- На что ты намекаешь?
- Я, в отличие от тебя, умею говорить прямым текстом!
- Не заметно!
- Присмотрись!
- Маша! – Билл предостерегающе сузил глаза и зачем-то отступил назад.
Девочка с ужасом поняла, что он может так же просто, как появился взять и исчезнуть.
- Прости. Я…
- …права, - сухо закончил за нее Билл. – А теперь смотри в окно.

Все это будет очень сильно не вычитано.
Потом, а пока просто буду складировать текст.



-Сколько мо… - снова начала спорить Маша, но тут же осеклась. – Кто это с ним?

Теперь было видно как, усевшись на корточки, Саша сам сгибает в колене ногу партнерши до нужной позиции, сам «ставит» ей руки, выпрямляет спину, выравнивает поворот головы.

- Так, а ты куда это, косолапый? - Билл моментально потерял весь интерес к происходящему, услышав, как пес, стуча коготками, поковылял вниз по ступенькам, видимо уже покончив с обследованием третьего этажа.

Какое-то время Маша еще смотрела на неожиданную картину изучения азов танца, пыталась понять, зачем оно понадобилось Сашке, когда у Виктории Владимировны пропадало столько опытных танцовщиц без партнеров.
Эта девочка наверняка значит для него что-то, иначе бы он не стал ее вытягивать.
Ревности тут не должно было быть. Это глупо, это эгоистично, неправильно…. Но ревность была. Никто еще не раздражал Машу так, как она сама и ее нескладные, нелогичные мысли.


Увидев вышедшею из подъезда хозяйку, Том отчаянно тявкнул и словно ужаленный закрутился под ногами.
- Смотри, уже узнает, - просиял Билл, словно это было его собственное достижение.
Маша угукнула, и стараясь не наступить на слишком позитивно настроенного пса, прошла к скамейке, на которой восседала ее галлюцинация.
- Скажи что-нибудь?
- Что? – Билл едва заметно улыбнулся и наклонился вперед, пристраивая локти на широко разведенных коленях.
- Ну, что-то же ты хотел сказать тем, что привел меня сюда.
- Если и хотел, то это было до того, как ты попросила не учить тебя жить.
Маша хмыкнула, наблюдая за толпой пронесшихся по улице школьников.

- Дань, на тебя газировку брать?
- Да я сам, у меня еще мелочевка в кармане была.
- Упырок, чего со всеми не скидывался?!

- Пошли домой, мне еще сочинение по английскому писать. Кстати, поможешь, ты же вроде как неплохо его знаешь.
- А тема какая?
- Книга. Ну, то есть типа любимая.
- Э-э-э не, спасибо. Скучно.
- Знаю, ну хочешь, я на русском продиктую, а ты…
- Разберемся, - смиловался Билл и, поднявшись со скамейки, подал Маше руку, ловко притянув девочку к себе. – Пошли, чего вдруг скисла?
***

- Женя, ну что там еще? Выходи быстрее, - одной рукой мужчина старался застегнуть пиджак, а второй открывал заклинивший почтовый ящик. – Женя?!... – Зажатый между ног потрепанный дипломат все-таки выскользнул. Благо не раскрылся, как это оно обычно бывает. – Ой, бл… Жень, помог бы что ли…. Стоишь.
- Пап, тут собака, - пятилетний Женя тем временем заворожено наблюдал как Том, расхрабрившись от того впечатления, что удалось произвести на глупого человека, пригнул передники лапы для прыжка и звонко тявкнул.
- Па-ап! – взвизгнул мальчик, немного пятясь назад.
- Том, фу! – Маша подошла за секунду до того, как парень был готов разрыдаться. – Не бойся, он ручной…. Вроде как.
- Я не боялся! - Женя обижено надул губы и недовольно покосился на выходящего отца, который, наконец, разобрался со своими вещами и теперь гипнотизировал взглядом наручные часы, кажется, желая перемотать стрелки немного, а то и много назад.
- Привет, это что твой волкодав такой?
- Да… Здравствуйте, дядь Вить.
- Привет-привет, - на автомате ответил сосед, и взяв сына за руку, практически потащил в сторону остановки маршруток на Одессу.

- Чего ты так долго не шел, - донесся издали обиженный детский голос. – Он мог на меня броситься!
- Шире шаг давай, знаешь же, как твоя бабушка не любит ждать. – Судя по встревоженному тону мужчины, было понятно, что подобная угроза жизни не шла не в какое сравнение с той, что им могут устроить за опоздание.


- Ну что ты за собака такая? - ворчала Маша, в который раз демонстративно поднимаясь по ступенькам на второй этаж в надежде, что проклятый верный четвероногий друг все же соберется последовать ее примеру.
Увы, у Тома были немного другие планы, раззадоренный тем успехом, с которым он пару минут назад напугал человека, он чувствовал себя хозяином дома. И теперь в планах было, как минимум, тщательно обнюхать все двери, а если успеется, то и подозрительное местечко, отмеченное чужаками под странными железными ящиками, приколоченными к стене

- Том, домой!... Том, где дом?!

Пес глухо зарычал, почуяв у дверей лифта что-то, по его мнению, неладное.

- Все с тобой понятно, - Маша решила перенести дрессировку на тот день, когда у нее будет больше сил все это выдерживать, и в последний раз спустилась, чтоб взять на руки этот неразумный меховой комок.

- Подождите! - в парадную вбежал Никита. – А-а... это ты. Привет, Барановская. Лифт уже вызывала?
Маша хотела было объяснить, что она ходит пешком, но словно онемев от неожиданности, смогла только маловразумительно мотнуть головой.
- Тебе же тоже шестой? - едва Никита нажал на кнопку, двери с тяжелым кряхтением разъехались.
Маша заворожено шагнула за ним, прижимая к себе пытающегося вывернуться Тома:
- Да, шестой.
- Это та твоя собака?
- Да, я уже тебе говорила.
- Прикольный, - Никита рассеяно кивнул и поднял вверх глаза, разглядывая тускло мигающие за решеткой лампы.
Тем временем девочка преувеличенно внимательно мяла в руках шерсть Тома и все крепче сжимала его дрожащее тельце. Было обидно оттого, что такой важный тебе человек страдает полной амнезией относящейся ко всему, что касается тебя. Не помнит, ни где ты живешь, хотя вы соседи, ни того, что виделись утром, ни того, что все те же утром он обещал прийти. (Собственно, благодаря чему в журнале напротив его фамилии теперь на одну «энку» меньше.)
- А ты знаешь, что Зубореву нашим классным руководителем сделали? – Том недоуменно поднял свои блестящие темно-карие глаза, подумав, что это обращаются к нему.
- Да, Рогачев мне звонил…. Думаю, теперь нам будет весело, - Никита поддерживающее улыбнулся своему остроумию.
Невооруженным глазом было понятно, что он без ума от себя.
В этом у них с Машей было что-то общее: она тоже была от него без ума. Рядом с Никитой она забыла о том, что боится лифтов, готова была ехать вечно или даже застрять.
Но худший кошмар так и не случился: трос не оборвался, кабина не застряла, а двери покорно разъехались на шестом. Теперь больше ничего не сдерживало их вместе.

***
- Я невидима, – отчаянно прошептала Маша в темноту комнаты и силой поджала губы, чтоб не разрыдаться на пустом месте из-за накативших ночных мыслей.
- Спи. - Кресло у окна скрипнуло, а спустя пару секунд прогнулась кровать.
Девочка отстраненно угукнула и приподняла голову, чтоб было удобнее разглядывать силуэт Билла.

Том от всех этих телодвижений глухо зарычал, а потом, сдавшись, все же спрыгнул с кровати, и замертво упав на полу, попытался в деталях восстановить свой яркий, но в который раз бесцеремонно прерванный, сон про сосиску.

- Я, правда, невидима. Он не замечает меня. Ты никогда не узнаешь обо мне. Мне ничего не светит и…
- Ничего себе настановочка на сон грядущий, - присвистнул Билл. – Ну, так сделай что-нибудь, чтоб он тебя заметил, если оно тебе так важно.
- Например?
- Сама подумай. Главное делать то, что любишь, иначе все равно устанешь и собьешься, если за несуществующей целью погонишься.
- Как, например, за тобой, да? Тебя же не существует…
- Вот еще, - самодовольно усмехнулся Билл. – Еще как существую. Причем гораздо ближе, чем тебе кажется.
- Ну и где ты?
- Здесь, - он повернулся и положил руку прямо ей на сердце.
Маша нервно хохотнула:
- Надо же, какая самонадеянность, - а потом снова так же быстро поникла. – Надеюсь тебе там не тесно, потому что он там, кажется, тоже есть. Не подеретесь?
- Это разные вещи. Вот когда ты поймешь… Тогда ты все поймешь.
- Как всегда ничего не понятно, но звучит логично, - Маша тяжело выдохнула и повернулась на бок. – Нужно попробовать заснуть, пока утро не наступило.
- Попробуй.
- Только Билл…
- Да?
- Обещай, что не бросишь меня.
- С моей стороны это невозможно пока ты сама не забудешь…
- … что ты не такой как Савельев.
- Ясное дело.
- Тогда договорились?
- По рукам. Ты спи давай, я покараулю.

-6-

Билл стоял там, где обычно молодые мамаши дожидаются окончания четвертого урока, чтоб забрать своих мелких с подготовительной. Но поскольку уже закончился восьмой, сторожевое место было абсолютно свободно, вернее занято только ним.

- Маш, ты куда? – окликнула подругу Катька Стрельцова, когда та как завороженная направилась к лавочкам, уютно спрятавшихся в тени распустившихся каштанов.
- Эм.. Я… уже ухожу. Ты иди, Кать. – Маша обернулась и, щурясь на солнце, вяло вскинула руку в неосознанном прощальном жесте.
- Так ты куда?
- Ка-ать, ну…
- Да неужели, - понимающе усмехнулась девочка. – Ты мне только потом обязательно скажешь кто он такой. И вообще отчитаешься по полной. Обещаю, Сашке твоему ни слова…
- Он не мой! Не сочиняй лишнего, ладно?
Стрельцова многозначительно щелкнула языком, демонстрируя, что подобными отговорками ее мысли с пути истинного не собьешь.
- Плюс, мне кажется, у него уже другие интересы, в которые я аж никак не вхожу.
- Тогда точняк мне потом все расскажешь, - обрадовалась Катя, предчувствуя сплетню.

- Идем домой, - шикнyла Маша, стараясь не заметно для других ухватить Билла за кончик футболки и увести.
- Что это ты так напряжена?
- А что это тебя полдня не было? – в тон ему поинтересовалась девочка, когда они завернули на спортплощадку за школой.
- А зачем? Я был тебе не нужен.
- Это кто это решает?
- Ты.
- Я бы так не решила. Ты нужен. - Маша привычно запрыгнула на колеса, вкопанные в землю заборчиком и, придерживаясь за руку Билла, пошла дальше по ним. – Ты мне, правда, очень нужен… Я даже думаю, что стоит найти применение этим твоим ошейникам, которые ты просто так таскаешь, и прицепить поводок.
- Женщины, - фыркнул Билл. – Не зря Том к себе близко не подпускает, а то хоп - и прощай свобода. Но ты, кстати, можешь и на поводок. Это вопрос только твоего воображения.
- Воображения, говоришь…
- А что снова не так?
- То сочинение по английскому, что мы вместе писали, я сдала на отлично.
- …ну, так молодец.
-… ну, так мы его вместе писали, так что… А после седьмой пары к нам нагрянула Терминатор и загнала всех на внеплановый урок физики, чтоб потренировать перед повторной сдачей той заваленной контроши. Меня вызвали к доске первой…
- Упс.
- Вот и я вначале так подумала, а потом поняла, что помню эти гребаные формулы, даже подставить их получилось. Терминатор так и не вычислила, что тогда я списывала.
- А ты все еще уверена, что списывала? - лукаво осведомился Билл, приподнимая пирсингованную бровь.
- Ты сам диктовал! – раздраженно напомнила Маша, предчувствуя знакомую песню из репертуара «ты поймешь меня только после того, как поймешь себя».
- Мне пришлось так сказать, чтоб ты поверила своим мыслям…. Мозгам этого выпендрежника Савельева ты доверяешь много больше, чем своим.
Маша, выпустив его руку, молча спрыгнула с колеса и, глядя на свои потрепанные кеды, прошла вперед.
- Это надоело уже! Ты настоящий, ясно? Я чувствую тебя, я вижу тебя, я говорю с тобой! Хочешь сказать, что этого нет?
- Я другое хочу сказать, но ты не слышишь. Все это есть, только это тут, - Билл протянул руку, чтоб коснуться Машиной головы, но девочка резко вывернулась.
- Ты настоящий Билл! Точка. Закрыли тему. Окей?... Что качаешь головой?
- Не хочу обманывать. Все, что я говорил, остается в силе.
Маша заученным движением поправила висящий на одном плече рюкзак и кивнула.
- Хорошо. Пускай у тебя будет своя правда, но у меня своя. Пошли за Томом, если он еще дом не разнес и на свободу не вырвался, а потом пойдем туда, куда ты не успели в тот раз.
- А уроков много на завтра?
- Тебя это правда волнует?
- Я из вежливости, - отмахнулся Билл.
- Тогда просто пошли за Томом.

Маша думала, что он снова поведет на какие-то сомнительные встречи, включающие в себя шпионаж и подглядывание, но в этот раз все оказалось более прозаично:
Размерено покачивая бедрами на грунтовой дороге, Билл направлялся к той заброшке, которую они еще в прошлый раз нарекли секретным местом и где подобрали Тома. Пес места эти тоже узнал и сейчас гонял по всему полю, опасливо косясь на кусты дикой облепихи, в которых особенно сильно шумел степной ветер.

- Ты хоть помнишь, какой у нас там этаж был? Тут же все одинаково де.. одинаковое.
- Его ты сразу узнаешь, - довольно отозвался Билл, минуя свалку на втором.

Пройти мимо оказалось действительно невозможно. На пятом этаже Билл отодвинул тяжелую черную штору, висящую в дверном проеме, и открыл за ней целую вселенную:
Там был именно тот мир, о котором так часто грезила Маша: успешная картинка престижного номера в дорогом отеле. Без голых бетонных плит по углам поросших мхом, только огромные окна во всю стену. А за окнами вместо старого-доброго Теплодара раскинулся другой, еще не известный Маше город. В таком определенно есть хорошие кафешки и кинотеатры, а может даже и по несколько на один квартал.
- Моя галлюцинация разрастается, - улыбаясь безумной улыбкой, констатировала девочка, проходя мимо своей рок-звезды к перилам. – Именно так я себе и представляла твою жизнь. Это как… это…
- Как картинка из глянцевого журнала, - услужливо подсказал Билл, садясь на диван и укладывая ноги на кофейный столик. - Еще пару минут назад ты говорила, что я настоящий, а теперь объявляешь наше место галлюцинацией.
- А разве нет?
- Нет. Это выдумка, она делает мир вокруг тебя таким, каким бы ты хотела его видеть.
- Странно.
- Что?
- Что ты ответил, обычно начинаешь темнить.
Билл засмеялся, удобнее откидываясь на спинку дивана:
- Больше не буду. Ты уже сама все поняла, хоть себе еще не призналась… Знаешь, для чего эта комната подходит?
- Для всего, наверно, - Маша пожала плечами, не отрывая взгляда от широкой дороги, по которой непрекращаемым потоком проносились машины.
- Для танцев.
- Это в прошлом.
- Угу, а что тогда в будущем? – как бы между прочим поинтересовался Билл.
- Не знаю, - плечи Маши немного поникли, а с лица сошла та безумная улыбка, с которой она изучала этот новый мир. – Апокалипсис в две тысячи двенадцатом?
- Какая ерунда! - Билл вскочил на ноги и направился к музыкальному центру. – Неужели проще желать такого исхода, чем делать то, что нравится?
- Билл?
- Чего? - недовольно отозвалась рок-звезда, продолжая громыхать компакт-дисками, выбирая песню.
- Ты тоже считаешь, что я размазня и неудачница?
- Да, но знаешь почему?
- Почему? – убито спросила Маша, которая, если совсем честно, ожидала более подбадривающего ответа
- Потому что ты сама так думаешь… Слушай, «Reflection» Агилеры подходит же?
- К чему? – удивилась девочка, подходя ближе.
- К румбе.
- Да, конечно, но…
- Отлично, - обрадовался Билл и, схватив Машу за руку, вывел в центр комнаты.
- Ты умеешь танцевать румбу?
- Бальную или кубинскую?
- Господи, да хоть какую-нибудь, - закатила глаза девочка, автоматически становясь в нужную позицию.
- Сейчас проверим.

Билл действительно умел. Первые секунды Маша удивлялась, а потом и вовсе забыла о том, что Каулитц в румбе это что-то новое. Так естественно двигались его бедра, а уж ширина шагов - это точно врожденное.
- Эй, Барановская, ты сейчас на чачу перейдешь. Давай мягче, - более того, он умудрялся еще и командовать. – Шаги вспомнили, а теперь характер прорабатывай!
- Чего? – не поняла Маша, удивленно вскинула голову и вопросительно заглянула в его улыбающиеся глаза. Почему-то вспомнилось их стандартное сравнение с цветом горячего шоколада или чая… Ерунда, ни один чай не может так сиять, а похожего драгоценного камня просто не существует в природе. Не с чем даже сравнить…
- Ну, Барановская, не спи, по характеру танца это ты должна меня соблазнять и завлекать, а мы сейчас просто поменяемся ролями.
- А… ага, я только соберусь.
Собраться оказалось невозможно. Одно дело танцевать с Сашей, когда все отрепетировано, разучено, когда партнер и его движения знакомы до мельчайших подробностей и совсем другое дело все эти экспромты.
То ли заигравшись, то ли запутавшись, а может быть совершенно осознано, Маша приподнялась на носочки и потянулась к его губам. Билл послушно наклонился на встречу… Но ничего не произошло. Поцелуй был, но он был как факт, ощутить его не получилось.
Отстранившись, Билл поклонился, благодаря партнершу за танец, и пошел выключать диск.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - осторожно начал он, увидев замешательство девочки. – Могу опередить твои вопросы, хочешь?
- Попробуй, - сдавлено кивнула Маша.
- Ты просто не можешь представить себе того, чего сама еще не переживала.
- Ясно,… как же надоела вся эта воображаемость…
- Тогда пошли брать на штурм реальность, тебе вон еще домашку делать. Завтра есть физика?
- А черт его знает, - развела руками Маша. – С Терминатором никогда ни в чем нельзя быть уверенным, хотя по расписанию ничего такого.


Том, которому уже порядком надоело странное поведение хозяйки, ждал в самом низу, сторожа вход в этот воображаемый пентхаус, где засела его Маша и ее (опять же воображаемый) друг.

-7-

- Лохматый, а ну иди сюда! – наиграно сердитым голосом окликнула питомца Маша, застукав его за внимательным изучением общего пакета с провизией для пикника.
- Том, а хочешь сосиску? – предложила Стрельцова, продолжая, громко чавкая, невероятно широкими движениями челюсти пережевывать жвачку.
- Котярыч, он не голодный, не верь!

Стрельцова хмыкнула, надувая по-особенному удачный пузырь, и мертвым взглядом уставилась на пацанов, которые, решив вспомнить молодость, на асфальте играли в «чу», тряся в руках монеты и активно болея за то, какая каким ребром потом ляжет.

- Да ты гонишь! Это были мои двадцать пять копеек, - отчаянно орал Мазаев, пытаясь отобрать у Яковлева свое кровное богатство.
- Э-э нее, проебал ты свое золотишко, - радовался его фиаско друг.

До конца отсидки в школе одиннадцатому «Б» оставалась совсем немного, и это действительно не могло не сплотить коллектив. А может и не только это, может, все было сделано стараниями неугомонной Галины, которая Семеновна. К классному руководству она подошла с той же ответственностью, с которой подходила ко всему. (Мужскую половину класса вдруг даже начал волновать вопрос гладит ли эта странная женщина нижнее белье. Но как тут проверишь: сделанные ставки были заморожены.) Введенные обязательные ежевоскресные пикники поначалу всех неимоверно напрягали. И было почему! Даже передавая помидор, Терминатор могла сделать неожиданный выпад и попросить рассказать об электромагнитной индукции, индуктивности, законе Кулона, правиле Ленца и прочей абракадабре. Но это давало свои результаты: в физике «Б» начал таки шарить впервые за историю своего существования.

- Подойдите ко мне и запишитесь в две колонки: кто идет на экзамен по биологии, а кто по географии, - воспользовавшись тем, что почти все в сборе, Синицына вовсю проворачивала свои дела старосты.

Савельева не было. Маша почти всегда была занята только тем, что взглядом отмечала его отсутствие или присутствие (чаще все же первое). Это все, что оставалось. Спасал только Билл, танцы в их секретном месте…. А еще Том.
Кстати, Том!
Маша мгновенно кинулась к пакету, из которого пес, воспользовавшись тем, что не смотрят, таки уволок сосиску. Быстро все поправив и пристигнув к противному Лохматому поводок, девочка сделала вид, что ничего не случилось и, как и все, попыталась увлечь себя просмотром мальчишеских впаданий в детство.

- Мое! Забираю! – радостно воскликнул, наконец, отыгравшийся Мазаев.

До прихода Галины Семеновны оставалось не больше пяти минут.

****

На поле солнце палило так, будто был не конец мая, а самый настоящий август. Шурша кульками, «Б» - класс во главе с решительной физичкой пробирался поближе к водохранилищу, чтоб спрятаться в тени деревьев. Савельев все-таки пришел, что радовало Машу и неимоверно нервировало Тома, потому как заносчивый мальчишка припер своего заносчивого пса. Теперь было только и слышно: «Граф, дай лапу! Граф, лежать! Апорт! Ой, какая прелесть, а что он еще умеет?!»
«Глупые люди», - обижено думал пес, которого теперь лишили не только пакета с сосисками, но всеобщего внимания и любви.

Подстилки решили стелить у самой воды. В нее пацаны полезли сразу, не смотря на все угрозы Галины: «кто намочит ноги – будет дежурить до окончания школы».
Желающих дежурить становилось все больше, а мокрыми были уже не только ноги:
Под всеобщий одобрительный хохот Мазаев полностью окунул Яковлева, за что потом моментально поплатился тем же.
- А ну прекратите! - уже ни на что не надеясь, потребовала Галина Семеновна.
- Я, как вы и просили, выписала приблизительные оценки за полугодие, - встряла Синицына, пытаясь отвлечь разнервничавшегося педагога от наведения порядков.
- Троек много выходит?
- Особенно по математике, - машинально кивнула Настя.
- Ну, Михайловна дает…. Или вы не готовитесь?
- Мы готовимся! – кинулась отстаивать правду Лизка, вытаскивая из ушей маленькие вакуумные наушники.
- Ну ладно, разберемся. Показывайте…

Не глядя, Маша раскладывала пластмассовые стаканчики, которые постоянно куда-то уносило даже в такую безветренную погоду, и неосознанно улыбаясь, наблюдала за тем, как Никита, раздевшись по пояс и подкатив джинсы, купал своего Графа.
Том, в отличие от этого покорного подхалима, дал всем понять, что любит сухость и комфорт: развалившись на подстилке рядом с физичкой и вертя задорно торчащими ушами, он внимательно слушал предположительные итоговые оценки одиннадцатого «Б».

- Яковлев! – в очередной раз взревела Галина Семеновна.
- Да чего?! Все же в воду полезли, - начал оправдываться мальчик.
- Причем здесь вода! Четыре бала по биологии? Что в ней можно не знать, позорище?!
- Ну, я э-э…
- Дров пока принеси…
- Мигом! - Яковлев тут же ухватился за возможность слинять и отделаться малой кровью. – Эй, мужики, кто со мной?
- Только никуда не лезть и ноги не ломать… Яковлев!
- Чего?
- Биологию пересдать!
- Попробую.
- Уж будь любезен.

За дровами ломанулись практически все прибывшие, оставив Синицыну отдуваться и сделав вид, что им предстоит поджарить не десять сосисок, а как минимум весь Теплодар.
Но если сильная половина одиннадцатого «Б» еще пыталась что-то искать, то девчонки ограничились только тем, что отломали от ближайшего засохшего кустарника по тонкому прутику и, используя его как дирижерскую палочку, напевали захватившую подростковый мир песню:

«Эдвард Каллен сексуален, секси-секси сексуален
Эдвард Кал-лен сек-суален, сексуален Эдвард Каллен
Эдвард Каллен сексуален, оу!»

- Маш, присоединяйся, - подмигнула Катька, которая для того, чтоб вокал был чище, даже соизволила на время распрощаться с очередной жвачкой.
- Эм…
- Даже не говори, что слов не знаешь!
- Да что тут знать-то, но…
- Песня тупая, - помог Мазаев, которому все было как-то не по себе от того, что они дезертировали, оставив Настю с врагом.
Маша беспомощно пожала плечами: вслух петь не хотелась, но, как и любая зараза, мотивчик все равно прицепился.
- Барановская наш человек, - похлопал ее по плечу Никита, заставив разомлеть от такого количества внимания с его стороны. – А собака твоя где?
- Том с Галиной остался, он не любит по жаре шляться...

Ответ Савельев уже не слушал, мгновенно пустившись в обсуждение с Яковлевым какой-то компьютерной программы, о которой Маша не имела ни малейшего представления.

Ну вот. Я пропустила продолжение. Причем уже даже не одно!
Интересно так складывается. Воображаемый друг выталкивает Машу в реальность, а у нее фантазия бьет ключом)))
Физичка очень колоритная)
А еще давно хотела сказать. У тебя с каждым рассказом повышается грамотность.

Спасибо))
Машу совсем скоро вытолкнет (будет как в моих лучших традициях: пиздец конец подкрался незаметно))
А про грамотность: хорошо бы)) Оно так и есть, но белее слабыми темпами, потому как: если получается, я прошу за мной перечитать текст, а еще он для меня грамматически проще, чем, например, тюряга – больше знакомых слов))

Бин тебе виднее, конечно, но в Rikers Island по сравнению с Верностью кошки и Скрипкой гитариста это тоже было заметно. и я хотела тебе это сказать в комментарии к Rikers Island, который так и не написала, за что очень стыдно
Конец?! Скоро? уже??

Ozma. вот как раз со мной потом "Райкерс" Fors. подхватила и помогала его вычитывать (за что низкий поклон), так что вполне вероятно, что на этом этапе перемены чувствуются. Но в свои "перемены" я тоже верю))
А твое присутствие я все равно чувствую, даже когда у тебя руки не дошли до текста, я все равно уверена, что ты его потом когда-то посмотришь. Эта слепая уверенность дорогого стоит - оно и есть комментарий

Конец?! Скоро? уже??
По сюжету текста страниц на восемь осталось максимум, но дело в том, что я снова не могу себя собрать и заставить писать. Другой автор бы их уже давно нашкрябал, тем более что время было, но я вот.. это проклятый для меня рассказ, *таинственно шепчет* словно что-то не пускает его закончить и не хочет, чтоб он вообще был написан.

Бин спасибо ТОлько я ж от такой уверенности вообще обленюсь и комментировать перестану, а это нехорошо по отношению к автору)))))
*шепчет в ответ* а может рассказ просто пока заканчиваться не хочет?)))

Ozma. нед, это плохой рассказик. Он добивается того, чтоб я пришла к неутешительному выводу, что я не так гениальна, как мне казалось))
Но зато в нем есть посыл, пока это все, чем он у меня гордится))