блина-блина-блина, Наташа, что у тебя в голове, можно я влезу?????????
я даже не знаю, на что кидаться - на диалоги ли, описания ли, просто ли на ситуацию. Всё настолько правильно сковано, оправдано, блин, жизненно. Чиорт, аж мурашки по коже временами, второстепенные герои, всё как положено. Я в шоке. Жду-жду дальше.

Helena Halbig, жизненно? Сказать по правде, это было первое за что я боялась. Понимаю, мистика и все такое, но казалось - никто не поверит в весь этот фарс и в этих людей. Мой моск, вот иногда начинает отторгать сильно эту идею - трогать "тайтаник")
Спасибо большое! Я теперь буду думать, что ты ждешь и это будет меня подстегивать, а то торможу сильно)

Бин, нет ну сколько раз я клялась, что твои фики буду читать только дописанными?! Никакой силы воли. Вот знала же, что потом буду мучиться в ожидании продолжения...
Рассказ мне УЖЕ нравится. Я, правда, многого не поняла, ситуации неоднозначные, но воображение уже начало работать. Опять придется перечитывать, чтобы ничего не упустить)))
Боги! Наташа, я гей, а не педик. Почувствуй, наконец, разницу!
Шикарная фраза
Так что буду с нетерпением ждать дальнейшего развития событий!

Ngetal Спасибо большое))
Механизм уже запущен, и если дачи мне не сильно помешают, то я честно постараюсь собраться с силами и не запускать, а то с такими паузами сама путаться начинаю)

наконец-то новье от тебя
пока все мутно, не могу написать толкового камента кому я вру, я даже когда немутно не могу написать толкового камента, кроме тыщи сердечек
единственное, что могу сказать точно - меня отсюда теперь не выпнешь)
вдохновения

Бин
Очень нравится. Читала на одном дыхании...

гяш, Inaya
Спасибо вам!)
Буду стараться его двигать)

Начала читать и не могла оторваться. Вот вроде и привыкла к хорошим текстам замечательных авторов, но каждый твой фик становится открытием. Не знаю, можно ли использовать такое определение по отношению к тексту, но ты очень свежо пишешь))) Жду продолжения

Ozma., спасибо) Думаю, "свежо" получается из-за того, что я чаще отталкиваюсь не от героев, а от придуманной ситуации, в которую уже потом насильственными методами пытаюсь впихнуть братьев.))

***
Едкий запах ментола ощущался все более отчетливо, царапал ноздри, пощипывал глаза… Том моргнул, пытаясь его развеять, и, не узнав, где находится, резко сел, врезавшись в лоб темнокожей девочки, которая так и не успела отскочить:
- Ма-ам! – завопила она, на миг прекратив тщательно пережевывать жвачку и прижав лодошку к ушибленному месту. – Мама, сосед ожил!
- Естественно ожил! Никто и не умирал. – Строго сказала вошедшая в комнату женщина. Она тщательно вытерла мокрые руки о передник и только затем подошла к дивану, на котором сидел гость, крепко вцепившись в края, словно его могло сдуть или… или смыть. «Он же моряк – привычка» - решила она сама для себя. – Вы простите, моя дочка вас, наверно, разбудила… Хоть я и не совсем понимаю как ей это удалось – вы мало на что реагировали, пока мы пытались…
- Чч… Что? – не понял Том – в ушах у него все еще стоял грохот тонущего судна.
- Говорю, Мэги вас разбудила, а мы…
- Нет! – категорично воскликнула девочка. – Я не будила – я проверяла только!
- Я должен идти! – пробормотал Том, тряхнув головой и начал тяжело подниматься.
- Но вас шатает! – Конечно, женщина была уверена, что сосед напился и что вот-вот блеванет где-то в ее прихожей, но оставлять его одного в таком состоянии было как-то невежливо. Тем более что соседом он был неплохим: тихим, сдержанно вежливым, девок не таскал, еще и пропадал по полгода.
Том, встал и тут же задрал вверх голову – ему показалось, что из носа должна тотчас политься вода, которой он до тошноты наглотался, пока пытался выплыть. Над верью в коридор была прибита таращаяся в пустоту черная маска. Рот существа был открыт словно в крике, а глаза – две маленькие щелочки, в которые, как неуместно придумалось Тому – можно было протолкнуть монету.
- Это муж три года назад из Африки привез, - перехватила его взгляд соседка. – Я ему говорю – сними – оно людей пугает, а он ни в какую. Вот… Продавец его убедил, что оно злую силу отгоняет. И все. И хот тресни теперь. Вот как-то так людей в секты и втягивают.
- Как-то так, - бездумно повторил Том, плавно опуская голову. Вода так и не потекла.

Мэги напоследок внимательно посмотрела на гостя и вышла из комнаты: упоминание об отце разбудило в ней желание, проверить, чем тот сейчас занимается.

- Может, вам воды принести? – спохватилась женщина.
- Ой, нет, воды, пожалуй, больше не надо, - вымучено улыбнулся Том
- Ну, как хотите, - она пожала плечами и последовала за гостем к двери. – Это мой муж вас притащил: он поднимался, а вы сползали по стене. Скорую вызывать не стали потому что…
- И хорошо, что не стали, - перебил ее Том. Истории, где он сползает по стенам, ему совсем не нравились. Прямо как пацан какой-то. Обычный обдолбанный пацан. Нагрудный карман рубашки был влажный. Возможно, просто от пота, но руки от возникших ассоциаций меньше дрожать не стали:
- Вот возьмите, - не глядя, сгреб все деньги, что были в кармане, и протянул их хозяйке. – Это за неудобства.
- Да какие там… Нет, нет, правда, не стоит совсем.
- Стоит, - сухо сказал том. Жеманность он не любил: деньги не могут быть не нужны, а если уж их дают, так тем более. – Простите мне этот инцидент, надеюсь, впредь не повторится.

- Новые страны, моря, океаны, - закрывая дверь за гостем, нараспев протянула женщина.
- А что моря? – неуверенно переспросил Том, словно не знал значения этого слова.
- Ну как. Вы все это видите. Каждый день на новом месте…
- Не каждый, - оборвал он ее довольно сухо. С женщинами Том не любил общаться – ему тут же начинало казаться, что с ним кокетничают.
Дурацкие игры, которые он терпеть не мог.


***


Билла раздражало, что он пришел заранее, что, стоя перед домофоном, четко помнит номер квартиры брата, когда Том даже не удосуживается записать его телефон.
Но что уж ломаться, все так – значит так.
Он обернулся, чтоб от нечего делать осмотреть улицу: Утренний туман хоть рассеялся, но повсюду оставил за собой мерзкую влагу, навис на голых деревьях, лег на тротуары. Наследил, как уползающая улитка. Пожилая дама в синем пальто выгуливала мопса, молодая пара через дорогу – ребенка. Последнее он не любил наблюдать. Билл вообще не любил то, что иметь не мог. Вернее любил, даже сильно, ну уж какой-то больно странной, болезненной любовью.
- Привет, - сухой, чуть искаженный техникой голос брата заставил Билла вздрогнуть.
За этим ничего не последовало - только протяжно пискнул магнитный замок.
- Ну и придурок, - невыразительно сообщил Билл домофону, заходя в парадную.

Возле квартиры тоже пришлось стоять. Создавалось четкое ощущение, что здесь не ждут, что все равно не пройти все запертые двери. Еще раз звонить не хотелось, поэтому для ускорения процесса Билл просто пнул дверь острым носком туфля.
- Дергай сильнее! – в ответ послышалось из квартиры.
- А? – Билл сконфуженно обернулся, зачем-то проверяя, есть ли кто-то за спиной, и опустил ручку вниз.
В квартире было тихо. Тихо, как после набега. И убрано так же.
- Слушай… Ты… Даже не встретишь? – запинаясь поинтересовался Билл, рассматривая сваленную в прихожей обувь и грязный пол.
- Иди в зал. Я еще не…
- А ты иди в зад, - усмехнулся Билл, замерев в дверях ведущих в комнату. – Чего еще не собрался? Забыл?
Том не ответил, только без помощи рук перекинул зубную щетку из одной щеки в другую и продолжил гладить рубашку. Сам он был еще небритый, в пижамных штанах, а его светлые волосы сбились на затылке в довольно креативное гнездо, оценив которое, Билл просиял: даже Наташа не всегда могла придумать что-то настолько художественное. С этими волосами у Билла было связано много личных воспоминаний, однажды он их даже красил – осветлял, перед этим с трудом уломав на это брата. Том покорно сидел на краю ванны, а Билл стоял над ним с кисточкой в руках, плохо понимая, как подступиться – оба ржали. Таких моментов единения было очень немного, и запоминать их, собирать в копилку, было, наверно, самым неблагодарным занятием на свете.
- Дерьмово выглядишь, - Билл, наконец, решил поделиться наблюдениями, и, обогнув брата, присел на кожаный диван, стараясь хоть как-то привлечь к себе внимание.
- Это неважно.
- Наверно. Слушай… - Билл провел рукой по ноге, пытаясь смахнуть с черных брюк заметные при ярком свете люстры шерстинки. – А как ты вообще?
Том вздохнул и даже как-то еще больше ссутулился, словно с этим вопросом на его спину взвалили груз.
- Может ты лучше музыку включишь пока? Или телевизор? Там пульт рядом с тобой должен быть. Ладно?
- Не ладно. Не надо меня затыкать. Я, может, высказаться тебе хочу. Детально так и с датами объяснить, в чем и когда ты был неправ.
Том отставил утюг и вынул изо рта мешающую щетку:
- Снова ты…Некстати это сейчас, не находишь?
- Не знаю. Я всю жизнь тебе некстати, не находишь? – старательно передразнил брата. – И что это вообще за бред: ты гладишь или зубы чистишь?
- Я опаздываю.
- Кстати да! Признай, что забыл, - Билл заговорщицки прищурил глаз и подался вперед.
- Проспал, - нехотя согласился Том.
Младший был сегодня без макияжа и прочих заморочек - как и обещал; черная рубашка, черные брюки, зачесанные назад волосы. Был настоящим, как мало что из того, что окружало Тома в последнее время, и был все таким же несносным, как и десять лет назад:
- Не верю. Из нас двоих только я обычно до обеда сплю, да и то в последнее время все больше из-за работы.
- Ну, теперь вот так, - задорно щелкнул языком Том, словно гордился тем, что обошел «успехи» мелкого. – Только под утро заснуть и получается.
- Бедненький старший братик! Тяжело тебе наверно приходится. – Билл потешно склонил голову к плечу. Он просто не верил, не представлял, что у брата могут быть какие-то проблемы, с которыми тот не смог бы справиться в два счета. Том как-то давно в шутку сказал ему: « Знаешь, а я супермен, Билли». А Билли запомнил и почти поверил – маленький был, что с него взять? Сама фраза уже давно забылась, но суть четко впечаталась: Том смелый, он все может, он всем нужен и поэтому, конечно, у него никогда не хватит времени на обычные пустяки.

Том отставил утюг, который тут же с шипением выпустил струю горячего пара, и критично осмотрев выглаженную белую рубашку, снова вынул изо рта щетку, прежде чем обратиться к Биллу:
- С джинсами справишься?
- Какими еще джинсами?- взгляд младшего тут же зацепился за ноги Тома, облаченные в синие пижамные штаны.
- Там, в шкафу. Светлые какие-нибудь возьми. Только аккуратно. И через тряпочку гладь! А то помню твои таланты…
- Бла-бла-бла, - нараспев протянул Билл. – Наймите себе гувернантку, капитан.

«Свои таланты» он помнил – спалил уже как-то раз его шмотки. Но это тоже давно было, еще перед их персональной пропастью. Билл, насмотревшись, как мама собирала Тома в школу, решил сам сделать приятное – погладить пиджак брата. Вот только однообразие и сложность сего занятия быстро утомили, а включенный утюг так и остался прогревать спинку пиджака. Но тогда за это никто не ругал: мама, всплескивая руками, умилялась тому, какой растет помощник, а Том хохотал, утверждая, что брат его избавитель, а школьная форма – «полный отстой».

- Ну, так сделаешь? – немного раздраженно спросил Том, выходя из комнаты.
Билл заинтересованно приподнял брови, провожая его взглядом, но промолчал.
При всем глупом желании не сделать, объявить полный бойкот не выходило. Детское стремление угождать старшему брату никогда никуда не девалось, как бы не хотелось скомкать, порвать и выкинуть - его изначально не достать – слишком глубоко зарыто. Все завалено клочками воспоминаний, обидами, затертыми до дыр, но так и не сбывшимися мечтами.

***

Нортон-Хилл был прекрасным местом. Гармония человека и природы – такая редкость, почти утопия, но в этих краях она казалось возможной. Такой закономерной была мысль, что именно здесь должны жить самые счастливые люди и расти самые беззаботные дети. Городок представлял собой аккуратное скопление домиков среди бесконечных полей и извилистых улочек. Здешние ребята знали тысячу и одно место, где можно весело поиграть, активируя фантазию, переносясь в другую реальность, выдумывая себе фантастических врагов, знали, куда можно отправиться в поисках приключений, но любимейшим местом у большинства была протекающая неподалеку речка. Именно на ней Том, вдохновленный успехами отчима, играл с друзьями в моряков-путешественников. Когда Гордон впервые пришел в их дом, Биллу было всего три, Тому - восемь. Казалось бы, именно старший должен опасливо относиться к чужаку, но эту роль на себя целиком взвалил Билл, Том наоборот моментально привязался к незнакомцу. Все было решено после того, как он съездил с отчимом на работу – в порт. С этого момента и начинается самый продолжительный роман в жизни Тома Каулитца – с морем. Билл злился, капризничал, пытался всеми возможными способами обратить на себя внимание – стал совершенно неуправляемым ребенком. Это сейчас ему уже понятно, что так он просто ревновал, но тогда это казалось концом всего. Возможно, и Билл часто теперь об этом думал, что если бы он сумел поддержать брата в его увлечении, то все пошло бы совершенно иначе, спокойнее для всех. Но откуда такие мысли могли появиться в три года? На тот момент он еще не до конца справился с инстинктом – чего-нибудь хочешь – кричи, плачь, требуй… А тут еще такие серьезные потери, как не потребовать свое назад?
Сложно сказать, почему именно, но детство у Билла четко ассоциировалось с летом, во всяком случае, на сохраненных в памяти эпизодах непременно зеленела трава, трепыхалась желтая шторка на окне в кухне, а ветер приносил бесконечное количество запахов и звуков. Билл любил это место и, говоря на чистоту, уходить отсюда во взрослую жизнь совершенно не хотелось. Но Том вылетел из родительского гнезда довольно рано, и оставаться здесь надолго означало выставить себя маменькиным сынком.

Впрочем, стоял декабрь, и Нортон-Хилл был совершенно не тем: голым, беззвучным, ненастоящим. Хотя таким он теперь казался Биллу и летом, словно все, что было, пропало безвозвратно, выветрилось, выцвело под ярким солнцем, осталось туго сбито с воспоминаниями ребенка. Ведь теми глазами, которыми смотрел на мир когда-то, уже никогда вновь не посмотришь.


Проезжая последние улочки Билл демонстративно курил, Том, отвернувшись к открытому окну, старался не задохнуться в клубящемся дыме. Оба немного нервничали - общение с родней в последнее время медленно сводилось к нулю и оттого каждая такая встреча походила на маленькое испытание, нелегкий туристический экскурс в прошлое.

- Может еще что-то надо было… Ну, кроме цветов, - спохватился Том, когда они уже остановились перед домом.
- Разумеется, - Билл энергично закивал. – Сейчас вернемся, и ты еще раз все хорошенько обдумаешь.
- Да я не к тому! – дверца машины хлопнула значительно сильнее, чем он рассчитывал. – Просто маму давно не видел…
- Просто чаще дома бывать надо, - сухо отрезал Билл. Сам он не был здесь уже полгода, но если сегодня никто не проболтается, то брат об этом все равно не узнает.
- Все сказал? – неожиданно миролюбиво спросил Том, забирая охапку красных роз с заднего сидения. – А теперь давай успокойся. Мы договаривались: сегодня не треплем нервы ни себе, ни окружающим.
- Я спокоен, - Билл угрюмо смотрел на ухоженный дом через дорогу. Когда-то там жила миссис Керк, кто там мог жить сейчас, он понятия не имел - старушка, кажется, скончалась. Во всяком случае, мама что-то такое рассказывала по телефону.
- Точно спокоен? …Эй?! На меня посмотри, - строго потребовал Том. – Мы не зайдем, пока все не будет в порядке.
Билл хмыкнул, подумав, что тогда они точно никогда не зайдут и, продолжая неотрывно смотреть на дом покойной миссис Керк, подтвердил:
- Все в порядке, пошли. Не парься за подарок. Это будет как бы от нас двоих: портрет и цветы. По-моему здорово.
- Да, наверное, - Том нахмурился: картины он еще не видел, но то, что мелкий способен на какую-нибудь подлость, знал прекрасно.

Как оказалось, опасался он совершенно напрасно: портрет произвел фурор. Пока мама, поставив его в гостиной на кресло, срывала желтую бумагу, все молчали, не было даже слышно звона столовых приборов. Процесс открывания картины казался настолько личным… практически интимным. Да, именно так, Тому хотелось сравнить это с обнажением, и ни кого-то там, а вот именно чего-то такого… Сокровенного? Неуловимого? Он даже забыл делать вид, что видит все это не в первый раз, а как минимум заказывал вместе с братом.

Изображенная на картине Симона стояла посреди их залитой солнцем кухни, и хоть рисунок был сделан со спины, но красивый поворот головы позволял видеть профиль. Том помнил и эту прическу, собранные зажимом на затылке светлые волосы, и старенькое льняное голубое платье – его он тоже хорошо знал. Их с Биллом любопытные лица заглядывали в окно, и он даже, казалось, слышит, как в этот момент они рассказывают маме о чем-то, что взволновало их на улице.

- Ничего себе! – первым воскликнул Гордон. – Это же то фото… Я фотографировал. Помнишь, дорогая? – он ласково приобнял растроганную жену за плечи и Том почувствовал какое-то ранее несвойственное ему раздражение. От этого голоса, от того, что этот человек снова так неожиданно вклинился и что-то разрушил… Что? Эти эмоции были ему настолько незнакомы, словно и не его вовсе. Гордона Том всегда очень любил: добрый, порядочный веселый – именно он открыл для него мир.
- Да. Я… Мы с Томом его в семейном альбоме нашли, - обернувшись на неестественно вежливый голос Билла, Том насторожился, заметив, что тот снова занял свою любимую позу конфликтующего со всем миром мученика, пусть и пытается это скрыть, но чуть более высоко, чем обычно вздернутый подбородок выдавал его с потрохами.
- Вы такие внимательные, - со всей материнской слепотой и искренностью сказала Симона и, легко отстранив Гордона, притянула к себе одновременно обоих сыновей. – Ох, все время удивляюсь тому, какие вы вымахали высокие, - засмеялась она.
- И красивые, - поддакнула сидящая за столом тетка Мерил. – Как эти…Как это? Ну, как же? – пока она думала, старательно пережевывала бекон. – Как Инь и Янь! Точно же!
Сидящая напротив нее женщина, новая подруга Симоны, которую Билл и Том ни разу не видели, согласно закивала:
- Один весь такой светлый, второй - темненький.
А дальше она уже чуть тише начала выяснять, красит ли Билл волосы, или он и правда настолько темнее.
- Это Тому уже получается сколько? Двадцать шесть? – задумалась тетя Мерил.
- Двадцать восемь, - вежливо поправил Гордон, садясь к столу. И не без гордости добавил: - а уже до капитана доплавался. Только все никак рассказ о последнем рейсе из него не выбью. Вот чего ты не рассказываешь?!
- Да что там рассказывать? – немного нервно отмахнулся Том, отходя от мамы и не зная, куда себя деть, то ли садиться к столу так, с порога, то ли в комнату подняться вначале.
- О, Мерил, видишь теперь как: человек посетил за месяц больше стран, чем я за всю свою жизнь, провел через океан сухогруз, водоизмещением в семьдесят тонн, и ему после всего этого совершенно нечего рассказывать.
- Угу, угу, - отстраненно закивала тетушка, тут же вильнув в свою любимую тему: - А с личным у тебя как? Девушка ждет?
- Ждет, - устало согласился Том, - пока я найду ее лет через десять.
-А у тебя, Билл? – продолжала выяснять подробности неунывающая женщина.
- У него примерно так же, - встряла Симона. – Не спешат они меня радовать внуками, что поделаешь?
Ориентация Билла в семье не была тайной, но перед родственниками и друзьями все же старались по возможности не афишировать этот нюанс. Такой странной конспирации Том никогда не понимал, его не сильно трогало, кем интересуется брат, но просто убивало то, как он все это выставляет, словно каждым своим движением, словом, шагом, поступком, взглядом, неутомимо доказывает, что не такой, как все, что имеет какое-то там право. Это утомительно для окружающих, и ни к чему хорошему не привело. Взять только эту его сомнительную работу.

- Мальчики, сходите пока на кухню, - шепотом попросила Симона. – Там оливки нужно принести и руки заодно помойте.

На кухне у мамы всегда царил легкий уютный бардак, так как готовила она сама. И не просто готовила – выготавливала, это было вторым ее любимым занятием, после рисования. Поэтому в мойке всегда валялась посуда, а разделочная доска не убиралась со стола.
Пока Том мыл руки, Билл все пытался открыть банку: руками – не получалось, полотенце – крутилось вместо крышки, а нож, чтоб подковырнуть, просто отказывался пролазить в щель.
- Вот дрянь! – зло выругался, чувствуя, что еще немного, и он просто раскрошит эту заразу о стену: вдвоем им в этом мире больше не ужиться – либо он, либо она.
- Можно? – не особо надеясь на положительный ответ, попросил Том.
Билл ожидаемо затряс головой и только пуще взялся за дело.
- Как хочешь, - отмахнулся Том, и, облокотившись о мойку, серьезно задумался. После чего выдал: - Знаешь, а тебе было бы скучно на моей свадьбе.
- Ты о чем? – от растерянности Билл даже отложил банку на стол, чем Том тут же воспользовался, притянув ее к себе.
- Ну, друзья невесты – их ты знать, скорее всего, не будешь, а мои друзья все с работой связаны, и говорить вам не о чем.
- Это еще почему? Вы что не на английском общаетесь?! – возмутился Билл, не задумываясь над странностью поднятой темы.
- Да нет, но… Подумалось вот просто после слов тетки.

Вопреки ожиданиям, Том не бросился демонстрировать силу, а, повертев банку в руках, начал аккуратно постукивать краями крышки по углу стола.
- Я этому фокусу в первом же рейсе научился, - прокомментировал он. – У нас на камбузе ведь как…
- Где? – машинально переспросил Билл.
- На камбузе, говорю.
- В этом камбузе двигатель находится или что-то вроде того?
- Что-то вроде того, - усмехнулся Том. – Кухня это.
- А-а…- Билл поморщился. – Я же знал!
- Ну, так там как: если не ты откроешь банку – ее откроет кто-то другой и тебе уже фиг что достанется. Так что еду добывать жизнь научила, - подытожил Том, когда после проведенных манипуляций крышка в его руках покорно щелкнула и легко провернулась.

Билл слушал, хотя практически ничего не слышал - больше смотрел. Ему так не хватало именно таких моментов: ненавязчивого старшинства со стороны или даже покровительства.


Несмотря на все опасения, вечер для братьев прошел гораздо более непринужденно, чем предполагалось. Мама с Гордоном были заняты, находясь в центре внимания, а тетушки с дядюшками и прочий подвид знакомых быстро утомились расспрашивать о личном. Тем более что отвечали им односложно и нехотя, что один, что второй.

В половину одиннадцатого Билл уже начал дергаться, порываясь ехать домой, вот только никак не решался сообщить маме о своем решении, да и Том еще куда-то запропастился.

- Твой брат в вашей комнате, - подсказала мама, заметив его бегающий взгляд.
- Я поднимусь к нему? – она немного рассеяно кивнула, слушая, как Гордон в красках описывает очередной забавный случай на работе.

« В вашей комнате» - тут же с назойливостью летнего хита засело в голове. В нашей с ним общей комнате.

Том стоял возле окна, прислонившись лбом к стеклопакету, чтоб лучше рассмотреть, тускло освещенный желтым фонарем двор.
Неслышное появление брата из-за спины на какой-то момент лишило его возможности дышать. Бессознательный страх медленно, но уверенно уже давно все сдавил в нем до состояния тугой пружины. Он нервным движением повел плечами и, повернувшись, со всем отчаянием впился взглядом в Билла, пытаясь объяснить себе, что это вовсе никакой не столетний утопленник, а просто капризный мелкий брат.
- Я собираюсь уезжать, тебя подвести или… пешком пойдешь? – стервозно улыбнувшись, поинтересовался Билл.
- Такси вызову. Не переживай, - ровно ответил Том, снова отворачиваясь.
- Ну, так… А это…, - Билл замолчал, во время себя остановив перед тем, как начать уламывать его ехать вместе.
- Отсюда все еще видно будку Скотти. Я думал, ее убрали.
Билл зачем-то качнул головой: нет, мол, стоит.
Скотти был их личным псом. Одним на двоих, хоть Том и утаскивал его чаще с собой, оставляя Билла одного, но все равно… Скотти уже давно умер от старости. Том нашел его возле речки – в свои последние дни пес отказывался сидеть дома – наверное, чувствовал, что скоро конец.
- А тебе мама говорила, что и миссис Керк упокоилась недавно? - невпопад спросил Билл.
Том как-то нервно засмеялся и тут же извинился:
- Странный у нас разговорчик.
-Да, наверно. Ты точно не едешь?
- Нет. Я… домой не хочу. Понимаешь? – Том спросил с такой надеждой, словно Билл действительно мог что-то из этого понять. – Думал действительно рассказать обо всем Гордону, но что он скажет, кроме того, что мне надо в психушку?
- А тебе таки надо, - не замедлил согласиться Билл, поучающее подняв вверх указательный палец.
Том с силой прижал ладони ко лбу и замотал головой:
- Мне кажется, что я не смогу так… Он все равно скоро начнется. Меня не хватит надолго!
Билл тут же подумал, что его никогда никому не хватит, ни надолго, ни вообще никак. Единственный, у кого все это будет – океан. Вот только… Стоп!
- Ты говорил о том, что хочешь завязать с морем, но не посчитал нужным ничего объяснять. То, о чем ты сейчас говоришь с этим связано, так? Больше же ничего на этой планете не могло выбить почву, вернее воду, у тебя из-под ног… Или киля? Или что у вас там, черт?!
Том согласно и даже как-то немного неровно закивал:
- Мне кошмары сняться. Каждую ночь, Билл. Каждую! И это не просто кошмары. Это…
- Мне тоже часто плохое снится. А знаешь, что самое дерьмовое? Плохое мне не только снится, оно со мной еще и происходит. Так ты едешь?! – зло поинтересовался Билл, чувствуя, что еще немного, и он начнет жалеть брата. А с какой стати? Разве Тому нужно его мнение, его присутствие, его поддержка?
- Не еду. И ты оставайся. Я только что попробовал лечь на нее, - Том махнул в сторону их детской двухэтажной кровати, сохраненной здесь для следующих поколений. – Так все нормально, только ноги немного свисают, но можно…
- Не «можно», Том, что за глупость? Я честное слово ни слова не понял. Мы квиты, ладно? Ты не понимаешь меня, а я тебя.
Том глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки:
- Да, прости. Не стоило тебе все это…
- Не стоило, - повторил Билл и вышел. Висящий на его пальце брелок с ключами тихо звякнул и тут же замолчал, когда его плотно сжали в кулаке.

Разговоры и смех внизу в образовавшейся пустоте стали четче, и Том снова отвернулся к окну. Это просто нужно еще раз пережить. Не страшно, сколько раз же было, - убеждал он себя, пытаясь убить нехорошее ощущение, что в этот раз ему так просто не выбраться.

Бин, очень нравится, но очень мало
1. Отличный сюжет.
Теперь, когда что-то более-менее проясняется (ну я надеюсь на это ) я могу с уверенностью сказать-впечатляет! Читаю на одном дыхании, при этом очень внимательно, я так люблю всякие тайны)))

2. Характеры
Это же Билл... И Том... С одной стороны, ты естественно наделила их некоторыми характерными чертами, с другой- они абсолютно другие, по сравнению с твоими предыдущими фиками. Это здорово, что ты не используешь штампы)))

3. Стиль
Как я уже неоднократно говорила, мне очень нравится "язык повествования", читается очень легко, при этом четко и ярко прописаны все детали.
Так что, как я всегда люблю говорить о том, что понравилось, "единственный недостаток- то, что фик все еще в процессе" С нетерпением жду продолжения)))

Ngetal, спасибо большое!))
Мне вот тоже не нравится, что он в процессе, еще и в очередном очень мучительном процессе. Каждое утро просыпаюсь с мыслью "о нет, моой фииг. Его нужно писать, блиина" И всякое такое)) Хорошо хоть я выкладывать его начала и заняла себе руки, а то так и подолжила бы строчить посты о творческом кризисе, а так все некогда

ничо не могу сказать помимо того, что я этих двух людей ощущаю как будто рядом. И Нортон-Хилл, и брелок с ключами, и пар от утюга, которым гладили рубашку (жара +35 этому способствует тоже ).
И я с уверенностью могу сказать, что от рассказа к рассказу ты совершенствуешься. Никогда не думала, что такое бывает, человек или умеет писать, или нет. Ты умела писать, но то, что сейчас, это уже не просто текст, это картина. И это лав

Helena Halbig, спасибо тебе) Я тоже очень хочу верить, что рука у меня все же набивается - стараюсь замечать, где схалтурила когда-то и учитывать это. Еще мне сейчас чуть помогает видеть героев то, что это уже не глазами зажатого Тома, как было в Р/Б, а вот именно моими - столько свободы сразу чувствуется, буду стараться ее не потерять теперь))

Я тоже словно ощущаю этих героев где-то рядом с собой (или себя рядом с ними)
Не знаю как тебе удается передавать атмосферу парой точных фраз, не прибегая к долгим описаниям, когда, бывает, читаешь пицот страниц душевных метаний героя, а прочувтсвовать на себе не можешь. Тут наоборот совсем, дыхание всякий раз перехватывает..
Очень нравится

Cassandra., ой, и ты тоже в процессе читаешь)
* чувствует ответственность: главное - не застопориться*

Не знаю как тебе удается передавать атмосферу парой точных фраз, не прибегая к долгим описаниям
Да?)) Спасибо)
Наверное, тут дело в том, что у меня самой нет столько мыслей на их счет, чтоб долго расписывать. Особенно, когда текст только начат, и ты сам еще плохо знаком с героями и их миром, тогда во время описания (и я это не продумываю заранее) возникает мысль "А-а так вот почему он такой стал" и я пересказываю эту мысль в манере "слышь, а мне тут вот подумалось, что..."

Билл вел Форд все медленнее, пока вовсе не остановил его: вырулил на обочину и заглушил мотор. Шумно выдохнул, сдувая со лба несуществующую прядь, и нервно забарабанил пальцами по рулю, обтянутым дешевым кожзаменителем, осматривая серую, освещенную фарами дорогу и непроглядную темноту, плотно накрывшую поля.

Все правильно. Главное, найти в себе силы ехать дальше. Ну и что, что просил остаться? Что ж теперь по первому зову бежать? Он и не помнит уже. Конечно, не помнит.

Да какая теперь разница!

Резко вырулив, Билл замер посреди пустого шоссе прямо на разделительной полосе. Колеса мягко зашуршали, разворачиваясь влево – в сторону Нортон - Хилла. Но затем Форд снова сдал назад и стал на прежнее место.
- Черт! Нет-нет… не надо мне туда, – раздраженно повторял Билл, выходя из машины. Попытался прикурить, но зажигалка тут же выпала из мелко дрожащих рук и ему пришлось искать ее, подсвечивая землю экраном треснутого мобильного телефона. – Чтоб тебя! – победно воскликнул, когда пальцы нащупали гладкий пластмассовый корпус.
- Чшш-шш, - неприятно зашипело неизвестно с чего вдруг включившееся в машине радио.
От неожиданности Билл дернулся, а по коже подло побежали мурашки, вызванные каким-то иррациональным страхом, словно он мог услышать сквозь этот треск что-то явно нехорошее. Забыв про сигареты и окончательно поборов желание вернуться, Билл заскочил в машину.
Ночное небо было затянуто низкими серыми тучами и хорошо было бы попасть домой до дождя.

- Чшш-шш, - приемник отказывался выключаться и перешел на странный ритмичный писк, прежде чем Билл, осыпая старую колымагу угрозами, сумел поймать вменяемую радиостанцию. – …Доброй ночи, жители Ливерпуля! Как мне сообщили, на нас надвигается небольшой грозовой фронт, так что советую проверить, плотно ли закрыты окна. Хе-хе. Ух, не знаю, как ваша, а моя собака на грозу реагирует очень ярко… Если ты меня слышишь, Чарли – не бойся, через пару часов папочка будет с тобой, - задорно предупредил диджей. – А мы пока слушаем Фредди Меркьюри «Любовь убивает» и, конечно же, наслаждаемся субботним вечером вместе с близкими.


***

- Такой простой, неинтересный. Совершенно обычный, одержимый только собой и своими успехами. Да, капитан Каулитц? А ведь ты почти заставил нас в это поверить. Почти одурачил. Мы думали отпускать, но нет: Джейми не ошибается. Джейми никогда не ошибается, - злорадствовал звучащий в голове голос Смита.
Том шел быстрым шагом, периодически срываясь на бег, но тут же себя одергивал: здесь некуда бежать. Ну же! Пойми это - некуда. Коридор дергался перед глазами, извивался, не иначе – отплясывал древний языческий танец. Лайнер гудел, словно где-то далеко кто-то дул в горн, за тонкими переборками что-то падало, переворачивалось, двигалось, взрывалось.
- Еще рано, - повторял себе Том. – Еще очень рано – этого нет. Нет! – Он дернул дверь парикмахерской для первого класса, пытаясь найти тихое место, где можно подождать конца в одиночестве, но там оказалось заперто, и он побежал вверх по трапу, ведущему на шлюпочную палубу.

Пассажиры двигались как странное присмиревшее стадо еще не открытого учеными вида животных. В блестящих от испуга глазах читалось полное подчинение – они сами уже ничего не понимали, не были способны анализировать.

- Только женщины и дети. Повторяю, только женщины, - кричали откуда-то справа.
- Я не могу, Оскар! Почему они так делают?! Я не могу одна!

Высоко в небе зависла белая вспышка, на миг притягивая к себе взгляды разноликой толпы. Кто-то был только в шерстяной пижаме, тонкой обуви и спасательном жилете, а кто-то, что сразу выдавало принадлежность к первому классу, с помощью стюардов был полностью собран. Учитывались самые странные прихоти: некоторые дамы все же успели соорудить прически и облачиться в вечерни туалеты – вот только заставить их надеть безвкусный жилет поверх такого великолепия – задачей было отнюдь не простой.

- Когда мы шли, я почувствовал, словно ступени не на своем месте, - беспокойно рассказывал один пассажир другому, пока они безучастно наблюдали за тем, как заполняются шлюпки.
- Что значит, не на своем месте? – приподняв брови, удивился тот, невольно засматриваясь на пар, выходящий изо рта.
- Ну, ногу было не так привычно ставить, как раньше. Но ведь лайнер стоит, вода гладкая. Говорю тебе – мы тонем.

Смотреть на все это Том уже не мог, и, развернувшись, поспешил вниз, чтоб спрятаться в одной из кают.
- Ты куда?! Забыл про игру? – за спиной, искривив посиневшие губы в полуулыбке, стоял уже хорошо знакомый мальчишка. Послушно развернувшись, Том с ужасом заметил, что на него внимательно смотрят. Все до одного. Эти проклятые люди… нелюди… Таращатся, будто он только что объявил перерыв на актерской площадке.
- Я… - Том неосознанно сделал пару шагов назад.
- Ты, - любезно подтвердил Джейсон, приближаясь. Толпа расступалась перед ним, уступая дорогу. – Почему ты не хочешь с нами играть? Все хотят, всем нравится… А тебе – нет. – Он обижено замолчал и слегка наклонил голову, когда стоящая рядом с ним женщина успокаивающе потрепала его по волосам.
Том скривился: казалось, у этого ребенка кожа головы давно раскисла и вспухла.
- Почему? – настаивал Джейсон. – Я теперь увидел все, даже сделал тебе интереснее. Хочешь? Хочешь посмотреть?
-Нет. Вас нет! Этого нет, - замотал головой Том. Набравшие влагу волосы заледенели и теперь неприятно били по лицу.
- Это все потому, что мы тебе не важны, - сокрушенно заключил он. Пассажиры согласно закивали. – Но теперь я понял, кто. Нужно признать, ты удивил нас. Спрятать так глубоко, чтоб ни одной мысли не проскальзывало, ни одного воспоминания. Ты действительно хочешь, чтоб он там оставался. Да? Чтоб так далеко?
- О чем ты? – зло спросил Том. Злился он на себя. За то, что не может ничего сделать, не может уйти и, конечно же, что позволяет себе видеть по ночам все эти лишенные смысла картины.
- Мамочку мою ты не нашел. Не хотел, да? А братика своего станешь искать? Станешь?
- Билл не может быть здесь!
- Но он здесь, - Джейсон сделал приглашающий жест рукой и скосил влево черные глаза. Он словно прислушивался. Проследив за его взглядом, Том тоже постарался что-то разобрать. Но ничего. Даже лайнер замолк, прекратил издавать свои глухие утробные звуки.
- Его здесь быть не может! – повторил Том, но тем ни менее, развернувшись, заспешил к приоткрытым дверям, ведущим в вестибюль.

Люди отвернулись и снова стали разговаривать о чем-то своем.

- Конечно же, ты играешь. С Джейми все играют, пока хуже не стало, - зашуршал в голове осточертевший голос Смита.
- Пошел вон! Оставьте меня в покое! Не трогайте ничего! – кричал Том. Он несся по коридорам, расталкивал локтями поднимающуюся на палубу толпу, но никто больше не обращал на него внимания.


- Билл, сволочь?! Ты тут? - он позвал громче, увидев прибитую на углу определяющую букву «G». Куда-то сюда в прошлый раз вел мальчишка.
Вода была уже здесь, как и в прошлый раз, спешно поднималась, переливаясь через переборки.
Хваленые водонепроницаемые переборки.
– Би-илл!
- Том? – Крик, но едва слышный – задушенный удивлением.
Пробиваясь сквозь толпу, Билл прижался к решетке, заметив уже практически выплывающего из-за угла брата. – Что это? Что происходит?!
- Я не знаю. Не знаю я! – бормотал Том, потеряв контроль.- Что ты здесь делаешь?! Что ты здесь, мать твою, можешь делать? Ключ мне! – Без паузы потребовал он у стюарда.
Стараясь не повторить ошибку, Том больше не смотрел по сторонам. Он бы и вовсе крепко зажмурился, но тогда попасть было бы еще сложнее.
Он и сам не знал, чего ожидал: что люди кинутся искать выход, что затопчут его, что хоть кто-нибудь хоть что-нибудь скажет или, на худой конец, выкрикнет. Но ничего. Они стояли и совершенно спокойно смотрели на открывшийся проход.
- Билл? – позвал Том дрогнувшим голосом, отчего-то боясь прикоснуться к брату.
- Я… Я не смогу выйти, - с трудом отозвался тот, словно и сам не мог в это поверить.

- Страх? Ты ведь чувствуешь здесь его, так? Да им просто воняет. – Смита снова не было видно – только ядовитый голос. – Когда что-то загоняешь настолько глубоко, оно не сможет выйти, даже если ты сам вдруг этого захочешь. И ты боишься отпустить, как боялся этот мальчик, которому было поручено придержать третий класс, пока шла погрузка. А что если иногда не на кого надеяться, не от кого ждать иной команды?

- Я здесь при чем? Не надо мне все это! Просто заглохни, наконец, - просил Том, борясь с желанием плотно зажать ладонями уши. Он сделал неловкий шаг вперед, ощутив толчок в спину, но тут же списал все на течение, хоть уровень воды едва доходил до пояса.
– Пошли, мелкий, все, валим. Нужно валить отсюда! – Он тянул брата за руку, пытался поднять, уговорить, но все было без толку – его действительно что-то не выпускало. Билл корчился и исчезал, растворялся при малейшей попытке оказаться по другую сторону решетки.
Вода тем временем все ближе подбиралась к плечам, чтоб, наконец, сжать шею в своем тугом ледяном кольце.

Выхода не было. Том понимал, что не сможет бежать один, и впервые решил идти на дно с Титаником. Протолкавшись вглубь коридора, они открыли дверь в первую попавшуюся каюту. Там по правой стороне на второй полке сидела женщина, рыдая и прижимая к груди головы своих обоих сыновей. Мальчики были уже немаленькие, лет по четырнадцать, но не сопротивлялись, позволяя матери последнюю слабость.
- Мы к вам, хорошо? – спросил у нее Том. Эта реальность его засасывала, и он уже был совершенно не уверен в том, во что здесь верит, а во что нет. Не задумывался, живые ли эти люди? Чувствуют ли? Он стал воспринимать все таким, каким оно казалось.

Они залезли на свободную полку второго яруса, инстинктивно борясь за жизнь, продлевая ее на какие-то жалкие минуты.
- Это все пройдет. Слышишь, Билли? Тут все ненастоящее. Я знаю. Я каждый раз после всего просыпался посреди ночи в своей постели.
Вместо ответа брат сделал то, чего бы никогда не повторил в действительности (если это, конечно, вообще был он, и не было действительностью). Поменяв позу, Билл, подобно верному псу, устроил голову на коленях Тома. Том то ли с непривычки, то ли от неожиданности дернулся:
- Блин, мелкий, ты же весь дрожишь, - он положил ладонь на мокрую голову брата, пытаясь согреть или хотя бы поддержать. Жаль, что по факту не мог сделать ни того, ни другого.
Женщина напротив, наконец, утихла, смирившись с неотвратимым, и теперь внимательно смотрела вниз на поднимающуюся воду, что, играя в свете еще горящих ламп, зачаровывала своей холодной чистотой
- А ну-ка вставай, - растормошив Билла, Том заставил его выпрямиться настолько, чтоб голова уперлась в верхнюю переборку. – Ты что это у меня на руках подыхать собрался?
Брат только помотал головой, он вообще был какой-то пугающе покладистый. Так и хотелось спросить «ты как себя чувствуешь?» Но смысл, если с минуты на минуту нужно умирать.
Они задрали вверх головы, сделав последний вздох. Билл судорожно сжал руки Тома, когда вместе с кислородом внутрь попало немного воды. Он закашлялся, рефлекторно сделал следующий вдох, но было уже слишком поздно. Глядя на то, как беспомощно извивается тело брата, Том проклинал свои занятия плаванием, где его натренировали задерживать дыхание. Рефлекс бороться за жизнь сейчас только продлевал агонию. Но даже когда Том нарочно постарался захлебнуться – ничего не вышло, подобно рыбе, он все равно дышал в этом колючем холодном плену. «Какого дьявола? Когда все это теперь кончится?!» - беспорядочно роились в голове мысли, пока он прижимал к себе уже бесчувственное тело Билла. Вода вокруг внезапно стала такой светлой, словно на нее был направлен прожектор. «Оно меня ищет» - одновременно с этой мыслью Том повернул голову и тут же встретился с внимательным взглядом утративших цвет глаз: женщина напротив не захлебнулась, только начала раскисать, как опущенный в воду сухарь. Ее мальчики больше не прижимались к ней, никто из них не бился в панике. Они просто сидели и смотрели, как не так давно до этого было на палубе. Вода с какой-то невероятной четкостью приносила чьи-то крики и оглушающий скрежет деформирующейся стали.
Женщина зашевелилась, встав на колени на самом краю койки, и через узкий проход потянулась к Тому. Так близко, что можно было рассмотреть каждую висящую складку кожи на ее руке, словно еще немного и этот не по размеру огромный костюм просто свалится с нее.
Том пытался убедить себя, что это сон, что скоро Титаник отпустит, и он окажется дома. И Билл окажется дома. Все, конечно же, будет хорошо. Но сейчас хотелось прекратить это единственно возможным способом – умереть по-настоящему. Никогда еще Том не боялся чего-то настолько остро, вплоть до выступивших на глазах слез, до рвотных позывов. Выскользнувшее из его рук тело Билла унесло в проход, где он и завис словно в невесомости. Оскалившись, женщина потянулась к нему.
- Нет! – крикнул Том, неожиданно для себя хватая ее за руку, и ощущая, как пальцы зарываются в мягкую кожу, словно в слежавшийся ил.
Женщина обернулась, притягивая к себе свою руку вместе с ухватившимся за нее человеком. Открыла рот, корча жуткие гримасы, будто пыталась что-то сказать, но забыла, как это делается.
- Отопри решетку, - наконец, можно было различить в ее булькающих горловых звуках, прежде чем реальность начала возвращаться с беспокойным голосом мамы:
- Том?! Том, ты в порядке?






***

Наташа уже привыкла к тому, что первые тридцать минут после шоу Билл и Фрэнк считали своим долгом вести себя так, словно старательно подражали обнаглевшим американским суперзвездам. Первое и главное: они замыкались в себе, объясняя все усталостью, потерей энергетики, загрязнением ауры и прочей ерундой, в которую она, конечно же, не верила - сама же весь день на ногах. Вытянуть их в этот момент на разговор было совершенно невозможно: Билл медленно дышал, уставившись в потолок, Фрэнк, присосавшись к жестянке «Доктор Пеппер», растягивался в кресле. Изредка все это прерывалось короткими командами: «Наташа, воды; Наташа; чипсы; Наташа, моя сумка…». В остальном царило тяжелое молчание, если, конечно, забыть, что любое молчание в присутствии кого-либо она находила тяжелым. По ее мнению, люди должны общаться – это дар и великолепная защита от одиночества.
Касательно всего этого у Наташи была одна теория о том, как озлобляют нагрузки отдельно взятых личностей. Взять, например, Миссис Хейг – соседку по лестничной клетке. Милейшая женщина, но когда возвращается с суток… Можно только посочувствовать ее мужу-бездельнику, ожидающему дома. Именно таким мужем-бездельником ей и приходилось себя чувствовать с этими двумя
Так что, едва новоявленные звезды вошли в гримерку, Наташа сразу же воспользовалась возможностью отвлечь их:
- Куколка, к тебе братик пришел.
- Что? – опешил Билл, недоверчиво глядя ей за спину. Том сидел в любимом кресле Фрэнка и что самое невероятное – облегченно улыбался. – Наташ, ручку и блокнотик, - сухо бросил Билл в своей любимой манере.
Девушка фыркнула, но все же подала ему вышеуказанные предметы, до которых, впрочем, он мог дотянуться и сам.
- Слушай, Том, - начал он с расстановкой. – Ты как-то рановато пришел – до следующего маминого праздника еще далеко. Я тебе номер своего мобильного напишу и, если ты умудришься не выкинуть этот листик раньше, чем он понадобится, то сможешь даже дозвониться., идет?
Том только шире улыбнулся, наблюдая за братом, раздраженно черкающим цифры. Это все ничего, главное – жив. Когда он проснулся и понял, что после всего увиденного не уверен в этом, то впервые действительно почувствовал, как сходит с ума. Хотелось украдкой увести у мамы или Гордона телефон, найти там нужный номер и позвонить. Но ничего не говорить - бросить трубку, едва услышав голос.
Поэтому он решил то, что решил. Пусть оно и не намного умнее:
- Бросай рисоваться, Билли. У нас мало времени.
- Ха! – Билл протянул вырванный из блокнота листик и Том тут же рефлекторно его принял. – Это у тебя мало времени, а у меня оно есть всегда, ясно?
- Ясно, но собирайся быстрее – ты едешь со мной.
Билл предупреждающе сощурился, но сразу же переменился в лице от пришедшей в голову мысли:
- С родителями что-то?
- Нет, все в порядке. Ладно… Я ведь знал, что по-хорошему ничего уже не выйдет. Твои вещи где?
- Мне пририфмовать?
- Нет, просто собраться!

Билл, конечно же, был уверен, что никогда вот так не согласится. Том не нашел времени даже на элементарные объяснения, но оказалось что достаточно одного тихого «пожалуйста», чтоб снова счастливо полезть на те же грабли - в сугубо личную и неприкосновенную жизнь старшего брата.

Бин, не могу удержаться от комментария)))
Немного мрачноватая глава получилась, описания призраков-
Билл... Хороший он у тебя получается, милый))) оказалось что достаточно одного тихого «пожалуйста», чтоб снова счастливо полезть на те же грабли
Очень трогательно...
Теперь буду умирать от любопытства, куда это Том повез Билла, что вообще задумал, ну и обещанный "знак вопроса" в рейтинге

Ngetal Спасибо большое)
"мрачновато" это хорошо)) Главное, чтоб мои описания призраков на "хи-хи" не пробивали, а то меня может и занести))
Про знак вопроса еще сама ничего не знаю)Я всегда "Р" леплю, она какбэ ни к чему конкретному не обязывает и можно свернуть все в какую хош сторону))

Бин прочитала все Ваши творения на форуме ТХ - мне все мало пришла вот сюда )))

опять нравится и опять не могу оторваться

сейчас поздно и поэтому что ли не могу четко формулировать мысли...
в общем, мои Вам комплименты, самые лучшие пожелания и самое главное - ТВОРИТЕ! буду ждать

Regi_v_nochi, Спасибо большое) Это приятно. На меня с этим фиком, правда, неписец что-то часто нападает, но клятвенно обещаю отразить его нападки и "натворить" здесь все до конца)

очень крутой сюжет, обожаю тему снов!)
момент, когда оказывается что сон один на двоих хорошо проассоциировался с "началом") жду продолжения)

fffaker,Спасибо)
ну, они там не совсем двое. Билл этого не видит. Хотя общей картинкой и со стороны, может, и двое)
Но блииин (!!) я пока думала о том, что может быть общего у «начала» с этим фиком реально нашла одно сходство: в «начале» когда что-то шло не так люди-проэкции смотрели на гостей, хоть и не так выражено, а больше нападали. И здесь смотрят, когда игра заканчивается.
Фтопку это коллективное бессознательное, я думала, что хоть с этим сюжетом оригинальна, как сам Бохх! Ах, сладкое неведение Все сказано до нас (ТМ)

раз билл этого не видит - тогда сходства с фильмом ничтожны) я подумала что после шума радио в машине, билл тоже стал участником кошмара.

Фтопку это коллективное бессознательное, я думала, что хоть с этим сюжетом оригинальна, как сам Бохх! это был как бэ комплимент кстати - потому что фильм крутой, а не обвинение в плагиате)))

я подумала что после шума радио в машине, билл тоже стал участником кошмара.
Том пока еще тоже в этом сомневается, но уточнит. Это я, конечно, крутая такая - все знаю

это был как бэ комплимент кстати - потому что фильм крутой, а не обвинение в плагиате)))
Да не-не. я поняла)) Просто сама впервые задумалась о том фильме, да еще и нашла что-то общее - оттого столько эмоций)) Прости, если смутила этим

Осторожно.
Нетленко размножается и набухает посредством деления, распада и последующего отмирания моих мозговых клеток



Том не оставил времени даже на то, чтобы переодеться и кожа под тонким узорчатым капроном моментально покрылась мурашками, едва ее лизнуло цепким ночным морозом.
- Твою мать! – ругнулся Билл. Он все еще сидел в машине и все еще пытался понять, как его угораздило согласиться.
- Мне руку тебе подать или как? – нетерпеливо позвал уже стоящий у открытой дверцы брат.
- Не нужна мне твоя рука. Мне вообще ничего от тебя не нужно, - бормотал Билл, пытаясь, не вставая вытянуть закинутую на заднее сидение спортивную сумку.
- Я возьму, - Том быстро хлопнул дверцей за ним, отрезая последние пути к отступлению.

Ха, если они, конечно, были когда-нибудь.

- Куда ехать-то хоть? – ядовито спросил Билл, когда они вышли из клуба и направились на стоянку к его Форду.
- Ко мне. Тебе придется пожить там какое-то время.
- Пффф! Это… Но…- «Пожить там». Там! - никак не укладывалось в голове.
- Какие-то проблемы?
- Нет, но…

Он тогда не стал ничего добавлять после «но». Да, Господи, какие уж тут проблемы? Подумаешь, вспомнили его второй раз за десять лет, подумаешь, квартира оплачена на полгода вперед. И кто будет там жить? И что это вообще такое? И как это? И с чего вдруг? Вопросов было столько, что неизвестно с какого боку лучше подступиться. Впрочем, зная брата, лучше вообще помолчать, иначе и вовсе ничего не расскажет.

И теперь все бы ничего, если бы Билла так не разъедало понимание: есть что-то болезненное в том, что он вот так согласился. Тотальное подчинение. Оно не проходит. Он не взрослеет – не вырастает из этого. Прихвостень. Ненормальный младший брат. И ни в тридцать, ни в сорок этот статус не изменится.
Унизительно даже вспоминать, как часто он мечтал о своей смерти. Лет в пятнадцать, совершенно глупо и со всем подростковым максимализмом, на какой только был способен. Представлял, как однажды мама позвонит брату и сообщит об этом. Цветы, обязательно дождь, все рыдают, а Том, стоя рядом с его телом, сожалеет, что был все это время такой большой задницей. Собственно, весь этот спектакль представлялся только ради этого – чтобы обратить на себя его внимание. Тогда это было глупо и сейчас все не на много умнее.

Выйдя из машины, Билл рефлекторным движением попытался оттянуть шорты пониже, а сапоги поднять повыше. Ерунда, конечно. Едва ли так согреешься. Особенно когда тонкая короткая кожаная куртка скрывает за собой всего лишь синтетическую полупрозрачную майку. Закрыв машину, он быстрым шагом пошел за Томом, мечтая оказаться хотя бы в относительном тепле парадной, а тот как назло возился с ключами:
- Быстрее давай! – нетерпеливо рыкнул Билл, а только после заметил мужчину, таращащегося на них из окна. На секунду он растерялся, но отличная, на его взгляд, идея тут же привела в чувство, заставив позабыть о холоде.
Билл осторожно положил руку на плечо Тома и, громко растягивая слова, произнес:
- Скорей бы уже оказаться у тебя, – и уже чуть менее уверенно добавил, - котик.
Том на секунду замер, перестав звенеть связкой, но, обернувшись, как-то до неинтересного быстро сообразил, в чем дело.
- Доброй ночи, мистер Фримен.
Билл, счастливо улыбаясь, ожидал, что брат начнет как-то оправдываться перед соседом за странный вид своего спутника, поведет себя по-глупому... Но, видимо, он действительно навсегда останется взрослым и старшим.
Билл поджал губы: шутка не удалась.
- Артист, - тихо шепнул Том, пропуская его в парадную. Настроение Билла тут же улучшилось
Причины реакции Тома были, правда, несколько иными и слабо связанными с взрослением: он чувствовал, как начинала затираться его реальность, слышал отдаленные голоса, к которым боялся прислушиваться, словно мог услышать что-то касающееся себя. Он до сих пор не научился принимать это, оттого был все время на грани паники, когда не знаешь что может случиться, а что нет, зациклен только на самом ужасном, а сам уже ни на что и не способен.

Билл бодро поднимался наверх, прыгая через ступеньку по-мальчишески просто, совершенно нелепый в своей бабской одежде. Было не похоже, что его что-то беспокоит. Том ненавидел себя за это, но в душе ему было жаль. Ведь если брат ничего такого не помнит, значит, он, как и раньше, остается со всем этим совершенно один. Значит, сходит с ума и уже никто не поможет.

- Слушай, Билли, тебе вчера ничего не снилось? – с подлой надеждой в голосе спросил Том, когда доплелся до своей двери, возле которой уже ждал живо допрыгавший брат
- Ты издеваешься?! – мелкий ожидаемо ощетинился. – Приехал за мной, теперь еще хочешь о снах поговорить? Я начинаю бояться тебя, так и знай!
- А-а… Нет, тогда нечего. Я потом все объясню как-то.
Тому видел, как синие стены его коридора на глазах белеют, превращаясь в бледные корабельные переборки. Он был полностью сосредоточен только на том, чтобы не грохнуться в кошмар спонтанно и не напугать этим Билла. Вдруг скорую вызовет или еще какую глупость учудит.
- Опять потом? Когда потом? – голос мелкого уже перемешивался с громкими взволнованными голосами в коридоре.
- Потом, Билли, когда я высплюсь. Сейчас только прилягу на пару часиков.
- Че-его?! – возмущенный брат дошел за ним до спальни и замер в дверях, глядя на то, как Том расслаблено валится в постель.- Слушай, а может я того… смертельно болен?
- Чего ты так решил? – из последних сил поинтересовался Том, хотя ему было уже практически все равно, кто тут и чем болен.
- Ну, ты бы просто так не пришел. Я вижу только одно объяснение: я умираю, ты не знаешь, как мне об этом сказать, но героически решаешь впервые исполнить роль близкого родственника. Неловко у тебя это кстати получается.
Том мотнул головой, с отвращением понимая, что весь этот дичайший бред отчасти и есть правда: ведь он пришел к Биллу из-за того, что видел его смерть. Но это все не сейчас. Уже поздно.
- Мы еще поговорим обязательно… Я полежу часа два, и поговорим.
Билл скептически фыркнул и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Его сумка, брошенная Томом в коридоре, так и валялась на сложенной в углу куче грязной обуви. Билл наклонился, чтоб поднять, но вместо этого сам опустился рядом, равнодушным взглядом уставившись на стену напротив. Что теперь делать в чужом доме эти два часа, которые сказали погулять - было не ясно.
Поднялся он только тогда, когда затерпли ноги. Щека почему-то чесалась, но трогать лицо, пока на нем все эти слои Наташиной косметики было неприятно.
В темной квартире висела густая тишина. Билл прошел в гостиную, желая включить либо музыку, либо радио, чтоб ее как-то разбить, но так и не решился - Том потом еще может подумать, что он уже освоился.

Часы, святящиеся во тьме комнаты ядовито-зеленым светом, показывали, что уже далеко перевалило за полночь. К этому времени Биллу порядком надоело слоняться, описывая квадрат гостиной, таращиться в окно, безучастно сидеть на диване, прислушиваясь к звукам в комнате брата. Отчего-то хотелось проверить, как он там. Проскальзывала слабая мысль: «не болен ли?», «откуда такая усталость?». Но все это воспринималось им как очередная слабая попытка оправдать Тома в своих же глазах. Ну не хочет он сейчас общаться и что? Разве новость? Билл уже раздумывал над тем, как бы было хорошо просто взять и уйти. Вырвать по живому, раз оно все не отмирает. Но такие споры с самим собой он всегда проигрывал - слабак потому что, «ненормальный младший брат».

В ванной комнате оказался еще больший погром, чем везде. Грязная одежда, которую не удалось запихнуть в стиральную машину, валялась на полу вместо ковра, прикрывая грязные разводы на кафеле. Дверь душевой кабинки вышла из гнезда и теперь за ненадобностью была скинута в ванну, пестрящую желтыми потеками, на дне которой красовались засохшие чайные листья.
- Вот свинья, - без должного отвращения заключил Билл. Так и не найдя, куда можно на время приткнуть принесенные с собой рубашку и джинсы, он осторожно положил их в умывальник, иррационально опасаясь, что из крана внезапно потечет вода, и они намокнут. Билл привык принимать душ сразу после выступления, и теперь привычка, объединенная с бездельем, пересиливали нежелание показывать брату, что он здесь уже освоился. Но осваиваться все же пришлось: окультуривать ванную и ставить дверь душевой на место, чтобы не намочить брызгами ковер из грязных шмоток. Был даже слабый порыв запустить стиральную машину, но такие мысли только раздражали Билла. Долго находиться здесь он точно не собирался, а то, что его сюда приволокли это… Зря. Уж очень он не любил напрасных надежд.

Чистого полотенца Билл так и не нашел, поэтому процесс натягивания узких джинсов стал еще более ожесточенным: они перекручивались на ногах, как проклятые капроновые колготки для их номера. Помяв в руках рубашку, он все же решил не подставлять ее под стекающие волосы, а дать им немного подсохнуть. Он планировал пойти на кухню и включить чайник, но задержался в коридоре, рефлекторно прислушиваясь к звукам в спальне брата. Тихо, как раньше, там больше не было. Билл осторожно приоткрыл дверь, стараясь остаться незамеченным и нерешительно замер, боясь подойти ближе: Тома словно кидало по кровати, он тяжело дышал, метался, хватаясь руками за плотное черное покрывало.
- Том?! – Билл громко постучал в открытую дверь.
Никакой реакции не последовало. Напряженное во сне лицо Тома на миг исказилось, словно он пережил острую вспышку боли.
Испугавшись, что все это может быть серьезно, Билл, подлетев к кровати, схватил брата за края рубашки и с силой тряхнул:
- Очнись! Проснись сейчас же!
Том резко распахнул глаза. Расширенные зрачки делали их практически черными, совершенно не знакомыми.
- Все будет хорошо. Только еще немного потерпи. – Билл испуганно замер, оказавшись в кольце сильных горячих, как при температуре, рук. Он даже забыл, как дышать, понимая и чувствуя только одно: его ладони, осторожно скользящие по голой мокрой спине. Уткнувшись лицом в плечо Тома, Билл и сам дрожал, как заяц, разделяя с братом эту непонятную панику, пока его неожиданно грубо не оттолкнули:
- Ты почему весь мокрый, а?! – Голос у Тома был строгий.
- Что?... Я в душе был. Это плохо?
- Черт, ты меня до инфаркта доведешь, мать твою… - тихо ругался Том, сползая с кровати. Пошатываясь, он целенаправленно поспешил выйти в коридор.

Абсурдные ситуации этой ночью с такой скоростью сменяли друг друга, что Билл даже не успевал обидеться. Вернее, успевать-то он успевал, но вставить куда-то свои претензии пока не представлялось возможным.

Тома вырвало прямо в умывальник, едва он наклонился, чтоб умыться.
- Что происходит? Ты болен? – взволнованный, мокрый, но живой брат мялся в дверях.
Том понимал, что привезти его сюда посреди ночи за несколько минут до приступа было не самой хорошей идеей, но он больше не мог просыпаться и не видеть доказательства его жизни.
- Нет, не болен… Не знаю. – Том осторожно наклонился, сосредоточившись на том, чтоб не вывернуло еще раз, и быстро нашел на полу полотенце. – Я должен тебе кое-что рассказать…Боже! Тебе не кажется, что здесь воняет?
- Кажется, - резко отрезал Билл. – Твоей блевотиной и грязным бельем. В мусорном ведре на кухне вообще новая жизнь постепенно зарождается.
- Я не об этом. Вонь мертвечины и задохнувшейся воды. Чувствуешь?
- Не знаю я… Нет. Убрать надо и все! Ты объясняй, что происходит.
- Да, - Том как-то слишком серьезно кивнул, а затем поджал губы и скривился. – Я уже пытался тебе рассказать.
- Ты говорил про ночные кошмары, - растерялся Билл, - но разве это… так важно?
- Я не знаю, что это. Но мне показалось, что оно теперь еще и тебя нашло. Но, похоже, это только я. Я свихнулся.
Билл пожал плечами и просто сказал:
- Пошли на кухню – я собирался чай ставить.

Раньше Том терпеть не мог, когда брат курил. Он ничего не имел против дыма, но создавалось впечатление, что Билл каждый раз делает это не просто так, а на зло. Как в принципе и все остальное, что он делает. Но сейчас, клубящийся посреди грязной кухни дым успокаивал, во всяком случае, глушил другие запахи, в реальном существовании которых Том даже не был уверен.
На этот раз Билл слушал все объяснения внимательно, но как-то слишком уж безучастно, только выдавил их себя кривую улыбку, когда Том сказал, что он умирает в его сне.

- Я понял, что к чему, - наконец деловито изрек Билл. – Становится очевидно, что все дело в твоем наболевшем желании увидеть мою скоропостижную кончину.
- Ну конечно! Весь мир вокруг тебя вертится!
- Отнюдь! Вокруг меня нет вообще ничего – пустыня!
- Очень закономерно, знаешь ли – с твоим-то характером! - вспыхнул Том, мгновенно позабыв о своих кошмарах и с концами потеряв тему разговора. – Нет, ну ты скажи мне, вот как у тебя это получается? Что бы я ни говорил, все постоянно сводится к одному: я рассказываю тебе, что нашел людей, с которыми мне интересно, в ответ слышу «ты не достаточно уделяешь мне внимания». Сообщаю тебе, что нашел дело всей своей жизни, в ответ – «ты не уделяешь мне внимания». Говорю, что получил работу, к которой стремился, в ответ – «ты не уделяешь мне внимания». И вот теперь, когда я объясняю тебе, что практически сошел с ума, в ответ слышу примерно все то же… Вот как с тобой разговаривать?!
- Встречный вопрос: ты не заметил, что говоришь-то всегда только о себе? – Билл в своей обычной демонстративной манере встал со стула и отошел к раковине, чтоб ополоснуть чашку, но из-за собравшейся там горы тарелок это оказалось невозможным. – Хотя ты прав, конечно. Общаться мы не умеем. Или, может, нам действительно не о чем говорить. Это не страшно. Слегка неудобно, но не страшно. Решим твои… Я подчеркиваю «твои» проблемы, и разбежимся.
- Отличный план! Вот только ты здесь не для того, чтоб мои проблемы решать, - раздраженно процедил Том. – Можно подумать, это в твоих силах. Ты кто? Психолог? Медиум?... Что ты знаешь об этом?
- Может и ничего, но я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы утверждать, что с ума ты не сходил. Не было у тебя никакого ума – все там достаточно плоско.
- Слушай, мелкий, ты либо за языком следи, либо иди получи хоть для интереса какое-то образование.
- Не обязательно по… - громко начал Билл, но тут же замолчал, задумчиво вертя в руках забытую чашку. – Завтра пойдем в твой университет.
- Это без меня! – фыркнул Том. – Я, конечно, рад, что ты спохватился, но мне туда зачем?
- Затем, что ты там лучше меня ориентируешься. Нужно будет разведать все о твоем «Титанике».
- Зачем это мне «Титаник»?
- Затем чтобы понять, зачем ты ему.
- Бред! – зло крикнул Том.- Не нужен я никому! Я не пойду.

Билл ничего не ответил. Только посмотрел внимательным сканирующим взглядом. Отчего-то стало неудобно и за свой потрепанный внешний вид, и за квартиру, и за то, что вот так посреди ночи, как щенка, приволок. Пусть мелкий сам был неправ. Тысячи раз когда-то неправ, но, кажется, они реально друг друга не слышат.
Был ли вообще тогда смысл говорить?